На гребень холма высыпали люди. Сначала Жене показалось, что их очень много, но приглядевшись – солнце слепило глаза – она разобралась. Гичи Вапе, Нихо Тиан Або, ещё человек пять или шесть. Вниз по дороге пошли трое, остальные стояли на гребне, чёрными плоскими силуэтами на фоне белёсого от зноя неба.

С Гичи Вапе и Нихо Тиан Або к машине подошёл высокий полуголый индеец. Тёмная, испещрённая шрамами и рубцами кожа туго обтягивала такие мощные кости, что даже такой, истощённый, он казался широким и сильным. Видимо, недавно он был обрит наголо, и теперь короткие чёрные волосы топорщились ёжиком. На его правой руке, чуть выше запястья, Женя заметила черную татуировку. Номер? Как у Эркина? Значит, он раб?! Был рабом – поправила она себя. Его непроницаемо чёрные глаза равнодушно скользнули по Жене и Сторму и остановились на Золотарёве. И тот сразу подошёл к ним.

Короткий гортанный разговор, сопровождаемый сдержанными жестами, обмен рукопожатиями, и индеец ушел. Когда он повернулся, Женя увидела, что вся спина у него покрыта поперечными рубцами, а на лопатках круглые красно-багровые вмятины. Будто дважды приложили раскаленную монету и остались отпечатки. Да, – вспомнила Женя – она же слышала, что отработочных клеймили за побеги. Она представила Эркина и содрогнулась.

– Всё, можем ехать, – Золотарёв бросил на неё внимательный взгляд и быстро отвёл глаза.

– Всё в порядке? – Сторм спросил с искренней заинтересованностью, и ему ответили.

Ответил Гичи Вапе.

– Да, они будут ждать нашего сигнала. Уедут все.

– Это был их вождь? – задумчиво спросил Сторм.

– Нет, – резко ответил Нихо Тиан Або и пояснил с еле заметной усмешкой. – Они не показывают белым вождя. Есть печальный опыт. В отчёте назовёте его представителем.

Сторм кивнул и открыл дверцу машины.

– В город?

Индейцы и Золотарёв переглянулись, и Гичи Вапе, спокойно улыбнувшись, сказал:

– Лучше переждать жару где-нибудь у воды.

– Отлично! – широко улыбнулся Сторм. – Я знаю отличное место. За мной!

– Идёт, – кивнул Золотарёв.

Такого Женя ещё не испытывала. Сторм гнал машину, закладывая невероятные виражи. Правда, он велел Жене держаться и показал ей скобы для этого, но её так кидало и мотало из стороны в сторону, что, когда машина остановилась, она не смогла разжать руки.

– Джен, я болван, простите меня.

Раскаяние Сторма было вполне искренним. Он разжал её побелевшие пальцы, помог выйти и повёл куда-то через заросли. От боли она плохо соображала куда.

– Вот вода, окуните руки, будет легче.

Женя спустилась к реке и, присев на корточки, окунула ладони в холодную воду. Снизу вверх посмотрела на стоящего рядом Сторма.

– Эд, если я не смогу печатать и меня уволят, это будет на вашей совести.

Рядом негромко рассмеялись.

– На его совести уже столько, Джен, что вы ничего к этому не прибавите.

Сторм преувеличенно свирепо оглянулся на Золотарёва.

– Эта соломинка, Ник, сломает спину верблюду и помощнее тебя.

Они рассмеялись.

Женя выпрямилась и огляделась. Машины остались за зарослями, окаймлявшими небольшой луг, полого спускавшийся к реке. Невысокие, но густые деревья и кусты давали вполне достаточно тени для походного стола: расстелена салфетка, разложены бутерброды и сэндвичи, стоят пластмассовые стаканчики и жестяные кружки, лежат две армейские фляги и стоит большой нарядный термос, тут же нарезанный толстыми ломтями чёрный ноздреватый хлеб и открытые банки консервов. Даже вилки и ложки, пластмассовые и металлические. Даже бумажные салфетки.

– Никогда не думала, что мужчины такие хозяйственные, – засмеялась, подходя, Женя.

Нихо Тиан Або ответил фразой, которую она не поняла, хотя слова походили на русские. Но он тут же сам перевёл на английский.

– Голод научит есть хлеб с мясом.

Сторм поддерживал её под локоть, и она чувствовала его напряжение. А причину поняла по насмешливым улыбкам Золотарёва и обоих индейцев. Ей стало смешно. Знали бы они… Юбку бы только не испачкать, а на остальное ей плевать. И она решительно села на траву. Сторм перевёл дыхание и сел рядом. Сели и остальные, образовав круг. Женя оказалась между Стормом и Золотарёвым напротив индейцев.

– Разливай, Коля, – спокойно сказал по-английски Гичи Вапе.

Золотарёв взял флягу, отвинтил колпачок.

– Что это? – поинтересовалась Женя.

– Кажется, – Сторм пошевелил ноздрями. – Водка?

– Верно, – кивнул Золотарёв.

– Только не я, – Женя решительно накрыла ладонью свой стаканчик.

– Так, – Золотарёв строго оглядел сидящих, – о леди мы не подумали.

– Есть кофе, – предложил Нихо Тиан Або.

– Кофе, пожалуйста! – обрадовалась Женя.

Встав на колени, он наклонился над столом и налил ей из термоса кофе. Вдохнув аромат, Женя даже зажмурилась от восторга.

– Господи, тысячу лет такого не пила!

– Для тысячелетней вы очень даже неплохо выглядите, – засмеялся Золотарёв. – Ну, а мы водки. Вы, Сторм, не откажетесь?

– От настоящей русской?! – Сторм в притворном ужасе закатил глаза. – За кого вы меня принимаете?!

По губам Гичи Вапе скользнула усмешка, но ничего сказано не было.

Мужчины выпили без тоста и, разумеется, не чокаясь, и начали есть. Женю угощали, ей подливали кофе, предложили холодного чаю из другой фляги. Жуя чёрный хлеб с мясной тушёнкой, Женя наблюдала за индейцами. Никакой скованности или нарочитости ни в их движениях, ни в словах не было. Они пили, ели. И это после всего увиденного ими… Женя невольно повторила вслух.

– И это после всего виденного утром…

Гичи Вапе внимательно посмотрел на неё, пожал плечами.

– На войне привыкают ко всему. Каждая минута отдыха слишком дорога, чтобы отказываться от неё.

Нихо Тиан Або кивнул.

– Память о погибших не должна мешать жить живым.

– Но – продолжала Женя, – но вчера мне показалось… Я подумала, что вы настолько ненавидите нас…

– Вас лично? – Гичи Вапе удивлённо приподнял брови.

– Нет, белых. Вообще.

Она видела, как нахмурился Сторм, но не могла и не хотела останавливаться.

– Вообще? – переспросил Нихо Тиан Або. – Ненавидеть вообще нельзя. Ненависть, как и любовь, всегда конкретна.

По-английски он говорил так же, как по-русски: одновременно певуче и быстро. Видно, ему не приходилось мысленно подбирать слова. А медлительность речи Гичи Вапе тоже отражала не уровень владения языком, а характер.

Сторм недовольно крякнул, но Женя не давала себя перебить.

– Но вот война. Вы воевали. Вы же ненавидите тех, с кем воюете.

Гичи Вапе улыбнулся.

– Мы любим тех, кого защищали. И каждый защищал своих. Любимых.

– Война кончилась, – не выдержал Сторм.

– Но кое-кто хотел бы её продолжить, – усмехнулся Золотарёв.

– Не я, – отрезал Сторм. – С меня хватит. Война ничего не даёт, кроме разрушения и смерти.

– Не мы её начинали, – спокойно сказал Гичи Вапе.

– Но мы её закончили, – продолжил Нихо Тиан Або.

– За разговором о войне, Джен, – Золотарёв улыбнулся