эффективным из частных информаторов оказался ещё один сенатор — Луций Присциллиан, Он был храбрым человеком, в Тускуле часто устраивал звериные травли, вступая в бой, как правило, с большим количеством животных, так что на нем были шрамы от их укусов, и однажды он в одиночку сражался с медведем, леопардом, львицей и львом одновременно. Но гораздо более внушительным оказалось число людей, в том числе сенаторов и всадников, которых он погубил доносами. Как в этом, так и в остальном он оказался в большом почете у Каракаллы, был причислен к преториям (inter praetorios, т. е. к разряду тех сенаторов, которые уже отправляли должность претора), а затем вопреки установленному порядку управлял Ахайей (217 г.) (вопреки установленному порядку, потому что управлял проконсульской провинцией, не будучи проконсулом).

Следует отметить, что частные информаторы раскрывали не только политические заговоры, но и коррупцию в кругах управленцев и чиновников. Каракалла щедро вознаграждал таких информаторов и, несомненно, таким образом повысил эффективность государственного аппарата.

Как пишет Сивенне, кажется весьма вероятным (даже если это основано исключительно на косвенных доказательствах), что Каракалла использовал сеть полуофициальных или официальных провидцев, гадателей и фокусников в качестве информаторов, а также храмы и святилища через их жрецов. Часто информация передавалась через храмы и святыни в качестве пророчеств. Это позволяло скрыть личность информаторов, когда они не были самими провидцами или пифиями, а также создавало впечатление, будто император обладал сверхъестественными средствами обнаружения своих врагов. После убийства Каракаллы Макрин утверждал, что не нашел списка информаторов (то есть личности информаторов были скрыты, если отчет Макрина был точным и не корыстным).

Учитывая, что Каракалла использовал несколько разных служб и агентов для сбора разведданных, представляется вероятным, что ни один из префектов претория не был полностью в курсе всех операций по сбору разведывательной информации. Сивенне считает, что секретными службами Каракаллы руководили препозит Sacri Cubiculi Семпроний Руф и префект Рима Флавий Матерниан.

Каракалла был мастером дезинформации. Он всегда обладал первоклассной разведкой внутренней ситуации и политики иностранных племен и народов, которая позволяла ему формулировать свои внешнеполитические цели таким образом, чтобы использовать слабости соседей.

Теперь о внешней политике Каракаллы. Она принципиально отличалась от политики его предшественников за 100 лет, начиная с Адриана. То всё были люди, отказавшиеся от наступательной политики и ставившие задачу сохранить империю как остров благополучия, спокойствия и культуры посреди моря варварства и войны. Даже Септимий Север завоевал Месопотамию лишь как предполье для защиты Сирии и часть Африки как предполье для защиты тамошних провинций. Каракалла был похож на Траяна с его какой-то неудержимой тягой к завоеванию Востока. Собственно, Каракалла с самого начала рассматривал себя как продолжателя дела Александра Македонского и собирался вести войну за войной ради личного военного престижа. Его главной целью было завоевание Парфии. Позже Каракалла хвастался сенату, что он начал закладывать основу для будущего завоевания Парфии в самом начале своего правления, подстрекая парфянских братьев (Вологез V/VI и Артабан V) к войне. Его версия подтверждается косвенными доказательствами. Известно, что посол Парфии прибыл в Рим ещё в 210 или 211 году. Поскольку император тогда находился в Британии, послу пришлось долго ждать, и дождался он совсем другого императора. Может быть тогда, встретившись с послом, Каракалла и начал всерьез планировать свою восточную кампанию. Имея это в виду, он нанял новые войска из числа мавританских племен Африки и перебросил их в Европу и на Восток. Никакой реальной необходимости воевать с Парфией у Каракаллы не было и рассматривать эту затею можно только с точки зрения престижа. Но ему не удалось сразу отправиться на Восток. Новому императору пришлось сначала отвлечься на Рейнско-Дунайскую границу, где началось новое брожение приграничных племён, а точнее, племенных союзов, среди которых можно перечислить франков, аламаннов, хаттов, Лужицких племен, маркоманнов, вандалов, квадов, готов, даков, ругов, скиров, карпов, бастарнов и сарматов. Самая большая проблема для римлян и Каракаллы заключалась в том, что эти племена, по-видимому, к концу II века вновь образовали большие конфедерации племен, которые могут считаться примерно эквивалентом современных военных союзов. Военный потенциал таких союзов был гораздо выше, чем потенциал обычных племён.

Что сказать о германцах начала III века в военном плане? Римляне считали все германские племена бесстрашными в рукопашном бою и, следовательно, грозными противниками, но между ними существовали определённые различия. Принципиальная разница заключалась в том, что на восточных германцев типа готов и гепидов оказали большое влияние степные кочевники и местные праславянские племена, в результате чего они имели больше всадников, чем их западные собратья. Под тем же влиянием восточные и скандинавские германцы также имели обыкновение использовать лучшие доспехи.

Боевой стиль западных германцев основывался на использовании пехотных фаланг и клиньев. На труднопроходимой местности пехота использовала нерегулярный порядок частей, а на открытой местности могла сформировать закрытый строй типа «черепахи». Большинство общинников были без доспехов и вооружены копьями, ножами, топорами и щитами, некоторые мечами. Только племенная элита вся была вооружена мечами, оснащена доспехами и шлемами. Численность всадников оставалась небольшой, но в то же время были и племена, специализирующиеся на использовании конницы. В их число входили ютунги, которые принадлежали к племенной конфедерации аламаннов. Аламанны вообще славились своей конницей высокого качества, которая могла очень эффективно сражаться, используя тактику, когда часть пехоты перемещалась за спинами всадников, а затем спрыгивала и сражалась пешком между рядами всадников. Лошади обычно были без брони. Столь же известны как всадники были тенктеры (принадлежащие к франкской конфедерации), а вот хатты были известны как пехотинцы. Хатты славились своей пехотой настолько, что Тацит (Германия 30–31) утверждает, что они обладали военной дисциплиной, схожей с римлянами. Общинники хаттов знали, как поддерживать строй, и носили с собой припасы и шанцевый инструмент, чтобы строить укрепленные лагеря. Они выбирали своих лидеров прямым голосованием, а затем подчинялись их командам. Они также намеренно планировали свои кампании и вступали в бой только тогда, когда это было выгодно. Согласно Тациту, число мужчин, которые стремились доказать свою мужественность в бою и зарабатывать на жизнь сражениями, было среди хаттов больше, чем среди других германцев. Они представляли для Каракаллы грозного врага — более сильного, чем любое другое германское племя.

Маркоманны по-прежнему считались воинственным народом, который мог выставить на поле боя много пехоты и кавалерии, но после своего поражения во время Маркоманских войн и выделения аламаннов они больше не представляли серьёзной угрозы для римлян. Их армия состояла из небронированной пехоты и кавалерии, в основном вооруженных копьями, мечами и щитами.

Кавалерия также составляла костяк армии квадов Их племенной союз имел намного меньше