— Присоединимся к вам, миледи?..

— Мы идем на восток, — сказал Ликейн. — Семьсот миль от берег Поларис. Там водится гуркен — король чудовищ. Мы — поймать!

— Гуркен?! Простите, капитан, я никогда не слыхала о таком. Что это за зверь?

Ликейн встал из-за стола. Подошел к кормовой стене, распахнул окно — и бухнулся на колени, сжав ладони перед грудью.

— Боги моря, простите этих людей! Они темные, не знать, не ведать — поларийтсы! Но в них не есть зла. Они просто не знать!

— Леди София, — сказала Мирей с поклоном, — мы приглашаем вас на охоту. Гуркен — самое великое из морских чудовищ. Акула в сравнении с ним — то же, что кролик в сравнении с медведем. За всю историю фольтийцам лишь трижды удавалось поймать гуркена, а поларийцам — ни разу. Если присоединитесь к нам, то, возможно, станете первыми.

* * *

Фольтийских моряков не то чтобы не любят в портах Полариса, но почитают за редких чудаков. На то имеется весомая причина: фольтийцы и есть чудаки!

Начнем с малого: они носят береты. Круглые, будто блин, да с таким потешным белым шариком посередке. Какая может быть на судне дисциплина, когда у моряков такая смехота на головах?

Вместо орджа и ханти они пьют нечто дикое: страшного цвета жидкость, по вкусу — будто смесь ядреной косухи, кокосового молока и бычьей крови. Называют ее «дром» — это, дескать, настойка дромика, хмельного фольтийского фрукта, который нигде больше не растет.

Как забавляются островитяне — отдельная история. Есть у них целая куча игр с такой странностью: нет ни победителей, ни проигравших. Игроки всею толпой делают что-то общее: например, выкладывают карты по мастям и по цифрам. Удалось выложить так всю колоду — все игроки дружно обрадовались; не удалось — значит, все вместе проиграли. Кто победил? А нету такого. Как ставки делить? И ставок нет, игра — на интерес. Чудаки, ваша светлость, иначе не назовешь.

Затем, возьмем экипажи островных кораблей. Тут, вроде бы, есть некий порядок: как и у нас, матросы делятся на палубную и воздушную команды; младшие офицеры командуют матросами; старшие офицеры — младшими. Все как надо, кроме капитана: ведь капитанов на любом фольтийском судне — два! Да, ваша светлость, касаткой клянусь! Один зовется форман, другой — рехман. Дежурят они посменно, но все важные решения принимают сообща. Пока оба не придут к согласию, решение — не принято. Нужно, скажем, изменить курс — так судно будет лежать в дрейфе, пока форман с рехманом не договорятся. И ладно бы их было трое: тогда б могли проголосовать и решить большинством. Но когда капитанов два, даже голосование не поможет, только спорить и убеждать друг дружку.

К слову сказать, фольтийцы вообще ужасно любят спорить обо всем. Прямо на площадях собираются для этого дела. Найдется пара умников, выйдут в центр и примутся обсуждать что-нибудь этакое: философию там или политику, — а остальные их слушают и поддакивают то одному, то другому. Называется — публичный диспут. На кораблях тоже такое бывает, причем независимо от званий. Случается, матрос с матросом спорят, а офицеры с капитанами слушают!

Еще фольтийцы горазды просить советов. Важный ли вопрос или тухлой селедки не стоит — все равно, без советчика не будет дела. Даже шутят у нас: сколько надо фольтийцев, чтобы поссать? Двое: один мочится, второй советует…

А с религией на острове — полная беда. Вот что их священники удумали: Поларису придет конец. Случится в мире такое этакое, что всем на материке будет очень худо. Кроме тех, кто улетел на Звезду, — эти спасутся. А что произойдет: вулкан или потоп, — сами фольтийцы не знают, не додумали еще до конца. Зато сочинили, будто весь мир — по форме как мяч. Дескать, не на спирали мы живем, а на поверхности шара! Если долго-долго плыть на запад — попадешь на восток!

Словом, к чему я веду: не верьте им, ваша светлость! Не бывает никаких гуркенов, никто их в жизни не видел! Не на охоту мы плывем, а — черт знает куда!

Такого рода монологи леди София услышала в исполнении большей части команды «Морской стрелы». Капитан, штурман и боцман беседовали с герцогиней поодиночке, матросы для убедительности собирались в стайки. Посыл у всех был один: не соглашайтесь, ваша светлость, не по дороге нам с фольтийцами! Даже один островитянин — плохой попутчик, а тут их — целых три корабля. И идут неведомо куда, и цель свою скрывают. Даже не потрудились выдумать толковую легенду. Охота на чудовищ — да они смеются над нами!

Правда, конечно, была за северными матросами. Есть ли в море чудища? Ну, да, как без них: всяческие акулы, спруты, моржи, осьминоги. Но ни о гуркенах, ни о килехватах леди София в жизни не слыхала — при том, что немало беседовала и с лордами побережья, и с капитанами, и с простыми моряками. Затем, если допустить, что фольтийцы не врут, а действительно ловят чудовище — то почему здесь, на востоке? Под боком у островитян — весь океан Бездны, там бы и ловили! Зачем тратить целый месяц, огибая Поларис? Наконец, последний аргумент: сын велел Софии побеседовать с леди Мирей, а это можно сделать и на суше. Здесь, в Мейпле, все обсудить — и вернуться в Фаунтерру. А Мирей с фольтийцами пускай сами ловят чудовищ сколько угодно.

Однако, чем больше моряки убеждали ее, тем сильней герцогине хотелось обратного — согласиться и поплыть на охоту. Рассудок требовал: быстро провести переговоры, и назад, к хворому мужу. Душа кричала: в море, ловить чудовищ! София, ты в жизни не простишь себя, если откажешься!

Леди Ориджин была главной на «Морской стреле» и могла приказать безо всяких объяснений. Но, уважая судью и кайров, и моряков команды, София решила обосновать свою позицию:

— Требуется время, чтобы хорошо выполнить задачу, которую доверил мне сын. Он велел узнать о причинах разрыва леди Мирей с матерью. Она не раскроет их сразу, в первой беседе. Нужно сблизиться с нею, завоевать доверие. Совместная охота даст такую возможность!

— Охота ли это, миледи? — усомнился кайр Гленн. — Никто слыхом не слыхивал о таких животных, на каких охотятся эти парни. Миледи, вас водят за нос!

— Вы правы, охота на чудовищ — звучит слишком театрально. Но взгляните на корабли фольтийцев. Если все это — спектакль, то я впервые вижу, чтобы кто-нибудь вложил столько денег в маски!

Два судна островитян носили имена героев древности — мифических охотников на чудовищ. Они представляли собой военные корабли весьма особенной породы. Толстые борта были укреплены железными обручами, мачты окольцованы сталью. Бак и ют щетинились заостренными кольями, на носах блестели могучие тараны. Палубные баллисты были снаряжены не бочками зажигательной смеси, а огромными гарпунами. Еще пара гарпунов — совсем уж несуразно гигантских — висели по наружным сторонам бортов, рядом со свернутыми в трубы сетями. Суда выглядели словно рыцари, закованные в латы и вооруженные для турнира. Либо — для охоты на очень крупного зверя.

Капитан Джефф Бамбер ответил герцогине:

— Ваша светлость правы — такой тяжелый корабль не опасен для «Морской стрелы», поскольку не сможет нас догнать. Но их двое! Стоит одному зайти с наветренного борта, а другому — с подветренного, как мы окажемся в ловушке. Один послужит наковальней, второй — кувалдой.