— Меня не интересует твое мнение по данному вопросу, дорогая, — улыбнулся я, орудуя быстро и тихо. Вскоре она уже была надежно связана накидкой.

— Вы не сможете выбраться из Хавату.

— Это ты никогда вообще из нее не выберешься, если пикнешь! Решай сама, затыкать тебе рот или…

— Или… — шепнула дама с достоинством. И в полном молчании позволила поднять себя с пола и перенести на кровать пленницы.

— Извини, Хара Эс, но мне ничего другого не остается. Ты умная женщина. Спасибо за любовь и верность. Прошу тебя, сообщи Санйонгу, что Эро Шан никоим образом не участвовал в том, что произошло или еще произойдет… — договорил я и обратился к любимой: — Детка, я оставляю тебя здесь, потому что мне надо кое-что получить от Эро Шана. Проследи за своей воспитательницей, я быстро вернусь.

Я взял с пола ключ, который обронила Хара Эс во время нашей комической схватки.

Потом вышел из комнаты, порылся в баре, нашел, что искал, экспроприировал и закрыл дверь на замок. Через полминуты я уже сидел в машине с Эро Шаном.

— Едем быстрее домой, я простился, теперь надо напиться, как водится в вашей чудесной стране, — сказал я и погрузился в молчание, которое он не нарушал из уважения к моему горю.

Гнал быстро, но мне казалось, что прошел целый месяц, пока он поставил машину в гараж. В Хавату не бывает воров, а потому нет надобности запирать имущество. Двери его гаража были всегда широко открыты, если только не шел дождь. Моя машина стояла бок о бок с машиной Эро Шана.

— Ты весь день почти ничего не ел, — произнес Эро Шан, когда мы вошли в дом. — Съешь сейчас что-нибудь.

— Нет, спасибо, я должен напиться, — ответил я, вынимая из одежды бутылку. — Можешь составить компанию, если у тебя на сегодня нет неотложных дел.

— Я, признаться, не хотел бы…

— Послушай меня, орел, — сказал я жестко и бесцеремонно. — Ты допьешь эту бутылку до самого дна, немного побуйствуешь в пьяном безобразии, и никогда никому не расскажешь о том… В общем, ты должен быть пьян, когда тебя найдут! Обещай мне напиться как свинья!

— Кто это? — спросил неугомонный биолог устами солдата.

— Это свинья, — категорично ответил я. — Когда упивается, мама не горюй.

— Хорошо, — поразмыслив, согласился Эро Шан. — Может, ты меня еще свяжешь? Или тебе это претит? Да, понятно, претит… И потом, связанным я не смогу напиться. Послушай меня, ты мне стал дорог. Я никому ничего не скажу, можешь не сомневаться. Что бы ты ни вытворил. Смешно, конечно, но с моей стороны было безумием уговаривать тебя смириться с тем, чего ты никогда не признаешь… Я желаю вам счастья, дети.

— Спасибо, падре… — молвил я с трагической полуулыбкой.

Он промолчал, взял мою руку и сжал ее крепко, потом развернулся и вышел из комнаты. Эро Шан был отличным другом. Мне так не хотелось этим пользоваться, но ради спасения жизни Дуаре я был способен на все.

Я прошел в гараж, достал оружие, которое хранилось у меня в багажнике, и завел свою машину, возблагодарив Бога за то, что двигатели в Хавату работали беззвучно. Тук-туки-тук. Тук-туки-тук.

В сердце точно взрывались петарды. Озноб охватил… колючий, противный. Мысли примерзали к мозгам. Точно призрак, я выехал из гаража и отправился в ночь. Карсон Нейпир, не мелкая щепка, а заведомый коварный преступник, готовящий план вроде себя самого, план поразительной красоты и мощи. Отъезжая от дома, я мысленно попрощался с Эро Шаном. Смешно, но я его тоже успел полюбить, мерзавца такого. А любовь в моем сердце — это, знаете, вклад без обращения. Это навсегда.

Подъезжая к дому Хары Эс, я все еще слышал разрывы петард. Дом показался совершенно безжизненным. Я ворвался и стремглав бросился по лестнице на второй этаж. Распахнув дверь комнаты, в которой оставались Дуаре и Хара Эс, вздохнул с облегчением — они были на месте, молчали. Я быстро подошел к кровати и проверил узлы на накидке, стягивавшей Хару Эс.

— Бежим! — сказал я Дуаре. — Медлить нельзя ни минуты.

Она выскочила за мной из комнаты, я закрыл дверь на ключ, оставив там Хару Эс. В нижней комнате мы обнаружили подходящий саронг для Дуаре, с полянкой в цветах и чудесными птицами, и уже через минуту были в машине.

— Что теперь? — спросила она. — Нам не удастся скрыться в Хавату. Нас все равно найдут.

— Мы покидаем Хавату, — ответил я.

И тут мимо нас проехала машина и остановилась перед домом, из которого мы только что вышли. В машине приехали двое. Могучие, мощные, как шкафы. Один из них вышел и потопал к двери. Я завел машину и рванул с места. От того, что мы увидели, можно было прийти в отчаяние. За нами по пятам тяжело топала смерть…

— Сейчас они все узнают и убьют тебя, — проговорила она.

— Не говори ерунды!

Пока мы мчались по пустынным улицам Хавату к проспекту Кантум Лат и к воротам Физиков, она больше не произнесла ни слова, золотая моя.

Нам оставалось проехать около двух миль, когда я услышал зловещие звуки, которых я прежде не слышал в Хавату.

Они походили на вой полицейских сирен в городах Америки. Я догадался, что это был сигнал тревоги. Наверное, человек, заглянувший в дом Хары Эс, нашел ее там, и все узнали о нашем побеге.

Вой сирен раздавался все ближе и ближе. Я ворвался в ангар с моим самолетом, как ветер. Тяжелые двери, открывающиеся механически, раскрылись после нажатия кнопки. Я подсадил Дуаре в кабину самолета. Она все делала молча, пристегивалась, откидывалась, укреплялась, как я велел, — времени для вопросов не оставалось. Казалось, что преследователи надвигаются на нас со всех сторон. Не удивился, что они отправились прямиком к ангару. Куда же еще? Каждому, даже самому ограниченному жителю Хавату было, по-моему, ясно, что именно здесь начинался наш единственный путь на свободу.

Я сел рядом с ней. Самолет предназначался для учебных целей и был снабжен двумя креслами, на каждом из них помещалось по два человека. Я включил двигатель — бесшумный, не создающий вибраций и не требующий разогрева — и вырулил на Кантум Лат.

Звуки сирен, вроде щупальцев воздушного спрута, тянулись отовсюду, до горла, до горла самого хотели.

Мертвецы, как те жмури джонга Скоура, но страшнее, потому что еще не помирали вообще, бежали к нам отовсюду.

Отдельные пешие тени. Военизированные геометрические фигуры, каре, клин, тороид…

Вот уже стали видны отсветы фар от мчащихся к нам правительственных машин. Поздно,