– Сегодня допрашивали соседей Великойских. Кто к ним ходил, всё такое. Если эта история связана с питерскими убийствами, будет очень завлекательно. Но пока на это ничто не указывает. Вряд ли нам с Чарной так повезло, что встретился кто-то из интересующей нас компании. К сожалению, на московских улицах совершается слишком уж много преступлений. И все раскрыть практически невозможно…

30 мая (поздний вечер). Всю предыдущую ночь я не спала, и потому сейчас думала, как поскорее придавить подушку. Давала показания сначала во дворе, потом в отделе полиции, потом – в более высоких кабинетах. После этого вернулась на Славянский бульвар, чтобы присутствовать при осмотре квартиры Великойских.

Если всё это время меня поддерживало лихорадочное возбуждение, то теперь организм властно заявил о своём праве на отдых. А Дрон пускай поработает, побродит в Интернете. Может, найдёт какие-нибудь сведения – в том числе и о Великойских. Мирон, наверное, имел свой сайт, вёл блог, как-то продвигал бизнес.

– Марьяна, ты ложись, – забеспокоился Влад. – Я себе на кухне постелю. Друг сегодня не придёт ночевать. А ты устраивайся в комнате, на моей тахте. И когда ты начнёшь питаться по-человечески? Совсем ведь похудела! И пятна какие-то на щеках проступили. Ты смотри, не заболей…

Пятна проступили раньше, но я их замазывала гримом. А вот сегодня замоталась и забыла навести красоту. Похудела лицом, а в другом месте у меня прибавилось. И дальше будет только хуже. Надо как следует поработать сейчас, чтобы скорее всё закончить.

– Знаешь, как я переживал, когда ты от Чарны не вернулась? Понимаю, что тебе не до меня было. Но всё же на будущее заметь – так нельзя. Я не представлял, куда мне бросаться, что делать. На Рублёвке, понятно, жить лучше, чем здесь. Но всё-таки останься сегодня. Может позвонить Дрон. Я не буду мешать. Могу сам уехать, если тебе неудобно…

– Нет уж, лучше уеду я! Вызову такси, чтобы ты не мучился. И в дороге ещё посплю.

Теперь меня уже почти не тошнило. Аппетит становился всё лучше, вкусы – изощрённее. Кроме того, действительно хотелось комфорта. А у Влада в московской «однушке» всё было по-холостяцки. В том числе и ужин – яичница с колбасой, бутерброды. Иногда – пицца или суши с доставкой. А на Рублёвке Валентина готовила всё, что я хотела. Она просто обожала дядю, и отсвет этой любви падал на меня.

Ингино платье, в котором я уехала к Чарне, было уже несвежим. Плащ я давно спрятала в пакет, чтобы не пугать людей плохо застиранными пятнами крови. Конечно, в любой другой квартире я могла остаться. Но присутствие Влада с его глубоким, проникновенным взглядом тяготило меня всё больше. Я чувствовала себя виноватой перед ним, но никак не могла полюбить.

– Я вызову тебе такси, – обречённо сказал Брагин. – И смотри, не выходи до самого посёлка. Ты же известная авантюристка. Кстати, я за тебя отвечаю перед Дроном и перед генералом.

Я хотела громко удивиться, но в это время раздался звонок. Шеф был лёгок на помине.

– Влад, глянь в компьютер! – сказал он, что-то жуя. Видимо, даже в субботу работал и только что дорвался до пищи. – Марьяна у тебя? Понятно. Когда ознакомитесь, отзвонитесь. Всё, до связи!

– Такси пока отменяется! – Я тут же бросилась к компу, открыла почту.

Текст меня ошеломил. Когда Влад понуро устроился сзади в кресле, я от азарта грызла механический карандаш.

– Слушай, оказывается, Дрон его знает!..

– Кого? – безразлично спросил Брагин.

– Того перца… ну, которого я наганом вырубила. По фотке с телефона определил.

– И кто это? – вздохнул Влад. Мне показалось, что он сейчас заплачет. Господи, преданность действительно тяготит! Чем я его опять обидела? И что будет, когда он узнает о главном?

– Этот тип ещё в Крыму, прошлой весной отметился. Принимал активное участие во всех событиях на российской стороне. Сам он родом из Южной Осетии. В Цхинвале нигде толком не работал. Начинал с тамошнего ополченца. Сейчас ему двадцать пять лет. Зовут Тэрджи Джиоев. Отец работал на заводе «Электровибромашина». Мать занималась домашним хозяйством. Вполне возможно, что потом Джиоев оказался в Донбассе. Там был какой-то боевик по кличке «Эверест». Они это называют «позывной». Дрон не знает, тот ли это Джиоев, но вполне может быть. Очень идейный и упёртый тип, хоть любит пожить красиво. Но деньги для него – не главное. Этого не отнимешь.

– Ты говорила, что Ева Великойская родом из Львова, – напомнил Влад. – А её муж?

– Из города Бровары Киевской области. Кстати, сейчас мне в голову пришло… – Я тут же загорелась новой идеей. – Завтра же, в воскресенье, поеду в тот двор и поболтаю с бабульками на лавке. Только от своего имени, не упоминая никакую полицию. На допросах люди говорят куда меньше, чем в обычной беседе. А поскольку цельную картину можно увидеть только под разными углами, попробую взглянуть под этим…

– С одной бабушкой в Молодёжном ты уже поговорила, – напомнил Влад. – Не рискуй понапрасну.

– Ничего! – отмахнулась я. – Это всё-таки Москва. И вряд ли меня кто-то там ждёт. Для твоего успокоения загримируюсь. Да так, что даже в группе меня не узнают. А здешние старухи ещё более активные и любопытные, чем в Питере.

– Делай, что хочешь, – сдался Брагин. – Тебя же не переспорить. Только с Дроном посоветуйся. И дядю своего в курс дела поставь. А то они потом меня с потрохами слопают. Если что интересное узнаешь, сразу же мне передавай. А я – им, как договорились.

Влад смотрел куда-то в угол, чтобы не встречаться со мной взглядом. Я откровенно забавлялась, сверкая своими коленками из-под пёстрого платья.

– Я тоже устал. Хочу съездить в бассейн, поплавать; тут неподалёку. Из-за твоих закидонов до сих пор голова гудит. Ты как, едешь на Рублёвку? Или ещё подумаешь?

– Нет, Владик, милый, еду. – Мне вдруг стало жаль его – безответно влюблённого, симпатичного, печального. – Хочу побыть одна. Подумать о своём, девичьем. Не могу же я вечно ловить бандитов и говорить о делах. Только ты не думай, что я страдаю снобизмом и горжусь своим правом посещать Рублёвку. Просто там я никому не мешаю, и никто не мешает мне. Действительно, Владушка, вызови мне такси. Когда приедет, разбудишь. Я подремлю немного…

Как Влад вызывал такси, как ждал отзвона, я уже не слышала. Просто спала с открытыми глазами. И одновременно бежала по двору на Славянском бульваре. Джиоев бесконечно стрелял в меня из нагана. И падали сверху разноцветные ракеты, оставляя в ночном небе дымные следы.

31 мая (день). Сегодня я вспомнила народную мудрость о том, что у каждой медали есть две стороны. До сих пор пофигизм кузин Инги и Карины раздражал меня невероятно. В самом прямом смысле они полагали, что булки растут на деревьях, а платья выпадают вместо дождя. Но сегодня я изменила отношение к избалованным девчонкам. И вот почему.

Человек, знающий цену вещам, свернул бы мне голову на сторону. Я безнадёжно испортила и платье, и плащ. Инга же полностью проигнорировала утрату пёстрого наряда. Её мать Евгения как раз улетела в Турцию, и потому за плащ отвечать не пришлось. Более того, Инга просто подарила мне свой прикид. Кроме того, одолжила для поездки в Москву ещё один туалет. Это были чёрные леггинсы-капри и трикотажное платье-стретч в цветочек. А когда я попросила ещё и парик, младшая сестрёнка Карина предложила целых два, на выбор – голубой и платиновый.