— Да где же мне было разобраться, милая Асфи? — спросила она, словно оправдывалась. — Я только дотронулась, а его вырвало и сразу трясти начало. Он руками отмахиваться стал, и я костер потушила и к тебе. Его от меня и без того мутило, а теперь я только хуже сделала.

Ее рот снова искривился, у нее потекли слезы. Она мотнула волосами и быстро вытерла щеки предплечьем, да так, словно хотела скрыть это. Я все-таки подошла к ней, вцепилась в плечи и, встряхнув, заставила сфокусироваться на мне.

— Мы разберемся, Елрех. Ты ни в чем не виновата. Не смей себя ни в чем винить. Поняла?

Она точно не поверила, не приняла мои слова всерьез, но, с силой сомкнув губы, кивнула. Несмотря на все желание поддержать ее, убедить в невиновности, мне пришлось поспешить к Роми. Его дыхание ухудшалось.

Я опустилась на колени возле парней. Штанины мигом намокли, впитывая разлитую воду, лужей собравшуюся в траве. Кейел осторожно расстегивал куртку Роми, пытался, видимо, рассмотреть болезненное тело подробнее.

— Под рубахой еще язвы, — подсказал мне уверенно, когда заметил сияние Айссии.

Никакого раскаяния в голосе не слышалось, но в голове пришлось отложить этот вопрос на потом. Он знал, что Роми болен, но не сказал мне, — это первое. Второе — у Роми были язвы раньше, значит, он не отравился, и никакая нечисть не успела пробраться к нему незамеченной. Причина в другом. В чем?

— Разрежь рубаху. — Я протянула Кейелу кинжал. — Мне нужно видеть, на что указывать духам.

— До этого его никогда не рвало кровью, — Кейел не переставал вываливать на меня информацию.

— А чем рвало?

— Почти всем, что съедал. — Нож легко вспорол ткань. Кейел раскинул ее в обе стороны, обнажая Роми до пояса. — Посмотри.

— Мать твою…

Дистрофия? Возможно, самое ее начало, но в голову приходило именно это жуткое название болезни. Как такую худобу можно настолько ловко скрывать под одеждой?

Когда Кейел приподнял осторожно Роми, тот попытался вырваться, задергался, и мне было страшно, что мы попросту поломаем его. В голове четко всплывал другой образ этого же шан’ниэрда — того сильного парня, который притворялся спящим в кровати в ночь, когда мы с Елрех забрались к нему. До чего я довела его своим походом?

Спустя несколько минут аккуратного переворачивания этого безумно легкого, какого-то сухого тела, нам с Кейелом удалось снять куртку и разрезанную рубашку. Серая кожа обтягивала мышцы, под ней выступали сине-красные вены. Ребра можно было издали сосчитать, а живот, казалось, склеивался с позвоночником.

Будь передо мной незнакомец, я бы решила, что это полукровка шан’ниэрда и викхарта. Однако такую радужную фантазию портили язвы, покрывающие все тело. Кожа была изъедена гноящимися воронками, будто от паразитов. Края темнели, гнили, все ранки покрывались едва заметной бело-желтой слизью. Я боялась притрагиваться к ним, чтобы не потревожить Роми, который то и дело терял сознание, но стоило лишь коснуться его, как он приходил в себя: дергался, мычал, слабо отмахивался от нас, втягивал воздух с пугающими сипами. Однако я пересилила себя и жалость к этому фактически незнакомому существу — а мне был неизвестен такой слабый, обессиленный Ромиар. Я провела легонько по мокрой от испарины и невероятно горячей коже. Растерев слизь, собранную у ранки, пальцами, поднесла их к носу. Она источала слабую сладость, обманчиво приятную, даже чуточку карамельную.

Не оттягивая больше времени, я приманила парящих вокруг Айссию и принялась просить их исцелить язвы, на которые показывала. Хуже и медленнее всего удавалось справиться с ранами на шее, они были разодраны, кровоточили и, при каждом тяжелом вдохе Роми, расходились снова.

Когда с язвами на теле было покончено, я положила руки на серую грудь и попыталась направить духов внутрь. Они сияли, маялись вокруг, но бездействовали. Все было тщетно. Я не целительница, не медик — просто не знала, откуда взялись недуги Роми и что творится у него внутри. Не зная об этом, мне никак не удавалось четко сформулировать просьбу. В который раз отчетливо осознавалась польза Единства, когда можно видеть и чувствовать духами, когда можно управлять ими мыслями, полунамеками, простыми желаниями исцелить.

— Не могу, — призналась я, посмотрев в глаза Кейелу, кажется, ожидающему от меня чудес. — Себя приходилось исцелять, но я чувствовала приблизительно, где болит, и понимала, что просить. А с Роми не могу.

— Надо понять, отчего у него появились язвы, — прозвучал неуверенный голос Елрех.

Кажется, она приходила в себя, и это радовало.

— Он исхудал. — Я пожала плечами. — Если его тошнило постоянно, и все, что он съедал, быстро уходило из организма, то он мог попросту лишиться витамин… — Поджала губы, подбирая более удачное слово для Фадрагоса. — Микроорганизмов, элементов…

У моей сокурсницы, неудачно севшей на диету, стремительно развился авитаминоз, и она вся ходила в пятнах, с шелушащейся кожей. Но родственники быстро исправили результат ее самодурства, насильно затащив девушку к врачам. Могло ли случится то же с Роми?

— Почему он не ел? — вопрос прозвучал против воли строго.

Кейел нахмурился, но ответил быстро:

— Не мог есть при Елрех.

Я оглянулась. Елрех насупилась, шагнула к нам ближе и, видимо, по привычке взялась за рукоять кинжала. Она все еще была бледной, волосы липли к мокрым щекам, но в остальном сильная фангра выглядела более собранной, чем минутами ранее.

— Он влюбился, — продолжал выкладывать начистоту Кейел, осторожно ощупывая руки Роми от плеча к локтю. — Съедал все, что мог, при вас, а потом старался не смотреть на Елрех. Но получалось редко. Я приносил ему поесть отдельно, но он, наверное, вспоминал, почему вынужден питаться вдали, и его снова тошнило.

— Почему мне не сказали?

— Он обещал мне, что справится. Говорил, что мы не поймем, и что это не наше дело.

Злость сегодня не унималась. Что значит, не наше дело? А мне в поход кого тащить? Мертвеца?! Однако пришлось взять себя в руки. В конце концов, радовало, что Кейел умел уважать чужие желания и секреты. Если уж и отчитывать кого-то, то не его, а самого Роми за то, что проявлял такое недоверие к нам всем. Он снова рисковал не только собой, а всеми нами разом.

— Елрех, — обратилась я к алхимику, надеясь привлечь ее к решению важной проблемы, — я не целительница, но если его рвало кровью, то, скорее всего, у него язвы и внутри.

Елрех какое-то время стояла, с жалостью сводя брови на переносице, а затем словно в голове у нее прояснилось. Она обвела поляну беглым взором и кивнула мне, но при этом переступала неловко с ноги на ногу.

— Да, думаю, что ты права, умная человечка.

И снова тишина от нее. Она же алхимик! Из лучшей гильдии Фадрагоса! А алхимики в Аспидах по знаниям, насколько я помню, целителей обставить могут.

— Я не смогу вылечить то, чего не вижу, — произнесла я, щупая горячий лоб Роми. Жар можно сбить, обтирая тело водой, но как быть с остальным? — Боюсь, что могу только навредить. Не прощу себе, если приращу его кишечник к чему-нибудь. К печени, например. Я от страха все забываю! Даже вспомнить не могу, касается ли одно другого. Поэтому давай, Елрех, приходи в себя, и подсказывай, как нужно действовать дальше.