— Вы говорите об этом с большим сожалением, — заметил Эди.

— Какое это сейчас имеет значение. Для меня сейчас важно, чтобы вы не записали ее во враги с вытекающими отсюда последствиями. Поэтому я ненавязчиво объясню ей необходимость работы с вами.

— Не со мной, а с органами государственной безопасности, она не знает, что я контрразведчик.

— Я это и имел в виду.

После этого Эди рассказал о письмах Джона и вручил адресованное «Иуде», чем вызвал вопрос:

— А зачем оно мне?

— Ну как зачем, оно ведь вам написано, неужели неинтересно узнать, что он пишет. Прошу, прочитайте. Особый интерес представляет его закрытая часть. Позже дам ознакомиться и с письмом Шушкееву, — промолвил Эди, наблюдая за тем, как мелко задрожали кончики пальцев «Иуды». — Может, подогреем чайник для проявки?

— Не надо, у вас же наверняка имеются распечатки.

— Есть, но хотел, чтобы вы увидели почерк и были убеждены в их подлинности.

— Я не сомневаюсь, что вам удалось обаять этих жлобов, — через силу усмехнулся он, беря в руки две фотокопии тайнописей Джона.

— Не скрою, они поверили, потому что рекомендовали именно вы. Они вами дорожат, — искренне заметил Эди.

— Вижу, что поверили, особенно когда пропустили через СП, — зло обронил «Иуда», кладя прочитанный лист на стол.

Затем судорожно подхватил следующий лист с письмом Шушкееву. При этом Эди обратил внимание на то, как через секунды нервно дернулась его голова и вновь мелко затряслись пальцы рук.

— Ну и как? — спросил Эди.

— Я чувствовал, что он один из них! — выпалил «Иуда». — Выучка и поведение, вышколенность, что ли. Всегда знал, что и как надо делать.

— Но тем не менее они хотят его убрать, — усмехнулся Эди. — И вас ему готовы сдать с потрохами.

— На этот счет все мои былые заблуждения сразу на нет сошли, когда они потребовали убить Олега. Но выхода у меня не было.

— Однако вам повезло, попытка оказалась неудачной, — многозначительно заметил Эди.

— Вроде да.

— Не вроде, а наверняка. Иначе пришлось бы за убийство садиться.

— А-а, в этом смысле, — согласился он и тут же нервно бросил: — Но вы-то что с ним будете делать? Ведь Джон надеется с вашей помощью исправить мою ошибку.

— Ничего, его нелегко достать, так как он под круглосуточной охраной находится, — усмехнулся Эди. — Об этом и надо будет Джону написать. Не станете же ставить меня, ваше ценное приобретение, под удар? Лучше скажите, что посоветуете предпринять по нему с учетом его заслуг на ниве нелегальной разведки?

— Я бы взял его в оборот. Олег много знает об их делах. Не исключено, что он выведет вас на других себе подобных людей, осевших здесь со специальным заданием, — выдавил «Иуда».

— Интересно, как он отнесется к сообщению о том, что его хотят убить?

— Радости однозначно не испытает, но резких движений делать не станет. Вы же читали, Джон ему недвусмысленно угрожает, мол, смотри, у тебя есть семья и деньги на счетах. Так что неизвестно, как Олег себя в этом случае поведет. К тому же он может и не поверить словам.

— Зачем словам, ему же можно письмо в ваш адрес показать?

— Вы же меня расшифруете с вытекающими отсюда последствиями! — озадаченно промолвил «Иуда».

— Имеете в виду, что он может позже донести об этом Джону?

— Ну да.

— Александр, я же не шпион, а научный работник, спортсмен, к тому же занятый мыслями поправить свое материальное положение, и потому могу просто по недогляду перепутать адресатов? — весело обронил Эди, смотря на то, как по лицу «Иуды» прошла волна улыбки.

— Это может сработать, — несколько повеселев, проговорил он. — На такую уловку вполне можно клюнуть.

— Значит так и поступим, — заключил Эди.

После этого Эди обговорил с ним все вопросы, касающиеся Золтикова, Глущенкова и нескольких его минских знакомых из списка Марка. «Иуда» при этом пояснил, что обо всех этих людях он подробно рассказал Николаю, как и о известных ему подопечных Сафинского, а также с его благословения получивших «путевки» в жизнь. При этом, сославшись на сложившиеся в последние годы приятельские отношения, рекомендовал как положительных хозяев квартиры, у которых он жил до ареста.

— Эти люди ничего не знают о моей тайной жизни и искренне верят в меня. К тому же Гончаров является влиятельным в Минске человеком, — уточнил «Иуда».

— Вы имеете в виду Вадима Николаевича? — переспросил Эди, уже знающий со слов Николая, что тот, используя свои связи в органах власти, продолжает попытки прояснить ситуацию с «Иудой».

— Да, именно, его. Он своей активностью объективно поможет придать вашим титаническим усилиям скостить мне срок хорошую видимость, — иронично заметил «Иуда», делая акцент на слове «титаническим».

— О-о, вы иронизируете?

— Пытаюсь, хотя моя ирония выглядит достаточно нелепой, — с горечью ответил «Иуда».

— Но начало неплохое, если учесть, что у вас будет еще время ее оттачивать на нарах, — улыбнулся Эди.

— Это меня не пугает. Ведь вы же сказали, что я смогу видеться с дочуркой?

— Так оно и будет, если не вздумаете с нами играть, — сухо обронил Эди.

— Я точно знаю, что назад дороги у меня нет. Впереди — надежда и дочурка, — с волнением сказал «Иуда» и тут же опустил взгляд на столешницу.

— Хорошо, что понимаете это, — заметил Эди.

— Не только понимаю, но вижу в этом смысл своей дальнейшей жизни, — твердым голосом вымолвил «Иуда», посмотрев немигающим взглядом Эди в глаза.

— Такая позиция дает вам очень серьезный шанс на перспективу, — заметил Эди, уловив себя на мысли, что поверил его словам и, уже поднимаясь из-за стола, добавил: — Я сейчас поеду за Еленой, а вы приводите себя в порядок.

— Хорошо, хорошо, — встрепенулся «Иуда» и нервно провел ладонями по небритым щекам.

В изолятор Елену привез Юра. По дороге, как было условлено, он рассказал ей, что Эди будет в парике и бородке, чтобы его не узнали сотрудники изолятора. Елена это восприняла с пониманием и адекватно повела себя при встрече с ним в СИЗО. Заведя ее в камеру, Карабанов и Эди сразу ушли, оставив у двери в коридоре двоих охранников.

Встреча родственников была эмоциональной и длилась около трех часов. Эди вернулся в камеру только в конце встречи. По всему было видно, что «Иуда» и Елена за это время успели переговорить о многом.

— Что, уже пора? — промолвил «Иуда».

— Лучше завтра еще раз встретиться, а то у Михаила могут быть проблемы с начальством, если кто-нибудь донесет на него, — заметил Эди.

— Доченька, Эди прав, тебе надо идти, — взмолился «Иуда», прижав ее руки к своей щеке. — Ты слышала, он сказал, что и завтра можно будет ко мне прийти.