Старик хихикнул.

Хекту подумалось, что Девятый Неизвестный, должно быть, превращается из человека во что-то совсем иное. Бывают ли вознесшиеся-подмастерья? Или случайные вознесшиеся? Которые даже не знают, кем стали?

Примером мог бы послужить Асгриммур Гриммсон.

Хмурый Титус отправился собирать телохранителей и фонари.

– Наше новое оружие творит ужасные вещи, – сказал Титус.

– Не страшнее меча или боевого топора, – возразил Теренс Эрнест, раздувшийся от гордости из-за того, что его пригласили сопровождать Предводителя. – Слава Господу, они не верхом явились. Я б не перенес, если бы пришлось убить две тысячи коней.

Кловен Фебруарен фыркнул, но промолчал.

– Настоящий ужас – это то, как быстро и беспристрастно мы теперь убиваем, – вмешался Хект. – Кое-кто из пушкарей даже не видел врагов. Ребята вроде Прозека с Руком найдут способ стрелять еще быстрее, точнее и дальше. Им нравятся трудные задачки, о людях они при этом не задумываются.

Это была самая кровавая битва из тех, в которых доводилось участвовать Хекту. Случались в его времена и более кровопролитные сражения, взять хотя бы битвы у Лос-Навас-Де-Лос-Фантас и под стенами Каурена. Но нынешнее побоище проходило так механически, что Пайперу стало не по себе.

– Что предпримет Безмятежный, услышав обо всем этом? – спросил Титус.

– Начнет предавать анафеме, отлучать от церкви направо и налево, разбушуется, будет рассылать всевозможные буллы и винить в происшедшем всех, кроме себя. Он постепенно превращается в своего покойного родственничка.

– И больше никто не воспримет его всерьез, ведь он творит все новые глупости, совсем как Безупречный. – Девятый Неизвестный не утерпел и тоже влез в разговор. – Не настолько слеп и бесчестен, но у нас же была парочка добропорядочных патриархов для сравнения. На их фоне Безмятежный выглядит как пережиток прошлого. После нынешних событий бротская чернь, возможно, с ним расправится.

Хект в это не верил: слишком уж хитроумен Бронт Донето.

– Давайте-ка думать о делах насущных.

Пайпер волновался. Темнота казалась неестественно густой, даже свет фонарей не мог разбавить ее. Над полем брани витал запах развороченных кишок, запекшейся крови, разлагающейся плоти. Хект то и дело спотыкался о трупы. В сапоги залилась паршивая вода. Желудок сводило от голода, болела голова. На такой высоте воздух быстро остыл, и все равно насекомые жужжали так громко, что невольно вспоминались напевы древних богов смерти – вроде тех, что он сам прикончил в Коннеке.

Если верить амулету на запястье, в темноте сновали лишь мелкие Орудия.

Хект волновался, ожидая неминуемого предательства. У Титуса почти не действует правая рука, Девятый Неизвестный старше окрестных холмов, а Теренс Эрнест – темная лошадка. Ривадемар Вирконделет сам себя считал героем-любовником, а не забиякой.

Всех троих он взял с собой по одной причине: они чувствовали, что им не доверяют, не посвящают их в серьезные дела. Ну вот, теперь зато подставляются под удар.

Кловена Фебруарена он никому представлять не стал.

Все, кроме Титуса, у которого руки были заняты парламентерским флагом, несли по фонарю. Еще Хект, Эрнест и Вирконделет прихватили копья и обычное холодное оружие. Копья весьма пригодились, когда пришлось пробираться по болотистой почве.

Девятый Неизвестный не прихватил ничего, вооружившись лишь своей дурацкой ухмылкой.

Эти пятеро вряд ли могли назвать себя великими героями, слава о которых отзовется в веках.

Перейдя луг, они приметили огни факелов и небольшие костры. Там, за косогором, в двухстах ярдах, их ждали около двадцати человек.

Вдоль ведущей на равнину дороги горели на одинаковых расстояниях еще несколько костров. По дороге кто-то двигался.

– Нужно было сделать так, чтобы они ко мне пришли, а не я к ним, – пробормотал Хект.

– Пайпер, у тебя паранойя, – одернул его Кловен Фебруарен. – Научись уже верить в себя.

Многих из тех, кто его ожидал, Хект знал лично. Мало кто из них приходился другом Бронту Донето. Представители четырех из пяти кланов Брота, и среди прочих Палудан Бруглиони из могучего клана Бруглиони. В последний раз, когда Хект видел Палудана, тот болтался между жизнью и смертью. Принципат Джервес Салюда, закадычный друг Палудана, тоже был там. Оба сидели в деревянных портшезах, в которых их и принесли на гору. Семейство Арньена представлял Рогоз Саяг, с которым Пайпер сошелся, когда служил Арньене, и потом в кальзирском священном походе.

Представителей Колоньи и Мадисетти Пайпер не знал. Единственный клан, который никого не прислал, был клан Бронта Донето.

Но им доложат. Самую суть бротской политики составляли предательство и интриги, а бротская политика, в свою очередь, формировала политику церкви.

Люди эти вряд ли могли вступить в прочный союз: они веками при любой удобной возможности вонзали друг другу в спину нож.

Это собрание лишний раз подчеркивало, сколь сильно подорвано доверие к нынешнему патриарху.

Как умудрился Донето так быстро растерять влияние?

Еще больше Хекта заинтересовало, как Палудан и Джервес, эти два калеки, сумели так быстро сюда добраться?

Вперед выступил человек, Хекту незнакомый.

– Я Актон Буччи из Брисеи, – представился он, – капитан тех, кто уцелел после вашего колдовства.

Актона Буччи одолевали гнев и печаль, но он крепко держал чувства в узде.

– Можно подбросить дров в огонь? – попросил Буччи. – Хочется побольше света и тепла. От такого количества призраков в ночи холодно и темно.

Хект оглянулся на Фебруарена, и старик кивнул:

– Подбросьте. Я и сам повстречал кое-кого из этих призраков по дороге сюда.

Костры разгорелись быстро. Патриаршие воины казались замерзшими и испуганными. Хект коснулся амулета, но тот напоминал о себе лишь изредка, да и то слегка.

Из-за ярких огней ночное зрение у Хекта притупилось, зато стали видны сложенные рядком вдоль края дороги тела.

– Актон Буччи, вы желали поговорить?

– Двенадцать часов назад я командовал полком Вольных Мечников. Временные наемники из беднейших кварталов Брота. Двадцать две сотни человек, в основном опытные вояки, рекруты на тридцать дней, пятнадцать из которых им оплатили вперед. А теперь у меня тринадцать сотен, и они едва-едва стоят на ногах. У нас столько убитых, что мы не сможем всех взять с собой. Придется хоронить тех, от кого хоть что-то осталось, и помечать могилы, чтобы родные смогли потом забрать, если захотят.

Буччи замолчал, словно ждал ответных слов, но Хект ничего не сказал.

– Всего патриарх послал около семнадцати тысяч человек, – продолжал Буччи. – На рассвете я был восьмым по счету претендентом на пост командующего, а теперь я – единственный высокопоставленный офицер, оставшийся в живых. Эти вельможи подбивают меня сделать то, что я и сам желал бы сделать, – спасти тех, кто еще жив. Мы собираем всех, кого можем, но ведь еще и трупы надо собрать. Уже нашлось более четырех тысяч. Раненых еще больше. Многие погибнут от заражения крови, потому что целители не смогут всем помочь.