немалую роль сыграла в человеческой истории — конница, вооружённый человек на лошади. Поверь, это была очень грозная сила!

— Мы тоже будем использовать лошадей для войны? — осмелился задать вопрос Балуша.

— Пока не до этого, слишком мало лошадей. Для нас ценна каждая из них. Первая задача: способствовать максимальному размножению. Потому на каждую в компьютере заведён индивидуальный паспорт, производится кормление и уход с учётом особенностей каждой лошади. Попутно можно как-то использовать лошадей: для верховой езды, в упряжке, на не очень тяжёлых работах. А в будущем, возможно, создадим и кавалерию. Если тебе всё это интересно, то учись, всё узнаешь, способствуй этому делу. Вперёд и с песней!..

+ + +

В середине мая все планы Росса оказались порушенными совершенно неожиданным посланием от князя Казака: оказалось, что к нему прибыли послы от пауков, они заявили о желании вести переговоры о мире и дружбе с Великим князем.

Росс велел сопроводить её к Москве, выказывая необходимое уважение, а сам принялся спешно собираться в дорогу.

Прихватил с собой, помимо многого прочего, изготовленные накануне на мультиваторе княжеские и боярские костюмы, которые носили на Руси в средневековье. Такая идея пришла к нему, когда он в очередной раз вспомнил реакцию Веды на полученные ею царские одежды: «Где и когда мы их носить будем?..» Росс решил изготовить одежду былых времён и для своего ближайшего окружения: отцу, Сеченю, Селичу, Сувору, Гричу, Плющу, Задую, Дрому, библиотекарю Антину, князьям Казаку, Белаю, Яроку, Борею, Руннику, Чалому, Косачу и Бунаю, сызранскому старосте Додемаю, главному кузнецу Крому и некоторым другим. Пусть носят, приучают остальных к такой одежде, потом и им с Ведой можно будет надеть такие же, уже не слишком отличаясь от остальных.

Озаботился было задачей: как ему забрать с собой Доспехи Бога? Но тут же рассмеялся: нет ничего легче! Вариантов даже несколько! Можно в них перелететь в столицу, а можно отправить пустыми в автоматическом режиме в любое время — немедленно, дав задание сопровождать себя или заставить прибыть позже. Фактически Доспехи являлись не скафандром, а очень сложным аппаратом, только необыкновенно миниатюрным, с огромным числом разнообразных функций, имел свой «мозг» — компьютер с практически неограниченной памятью.

Но выбрал иной вариант: облачился в Доспехи Бога, взобравшись внутрь и они сразу стали мало заметной как ему, так и другим людям одеждой, даже шлём с головы убирался и преображался в подобие воротника. Поднявшись на борт главного десантного корабля, обезвесил своё облачение и дал команду согласовать движение Доспехов с летательным аппаратом. Со стороны даже никто не замечал, что находящийся с ними на борту Росс летит сам по себе в своих Доспехах Бога.

Так и прибыл в Москву.

Кремль Росс и его спутники увидел полностью преображённым, даже он сам удивился его новому виду, хотя Ведун в Лунном котле показывал прежнюю столицу страны, и на мониторе компьютера в своём бункере он проглядывал фото и видеоролики старых городов, какими они были в прежние времена. В последнем случае больше изучал Самару, но и Москву видел тоже.

Наиболее сильно поразилась Веда, несмотря на свой пророческий дар. Всеслав просто удивлённо качал головой.

Позже Росс сводил их на почти полностью восстановленный Арбат, там уже шло заселение первых домов. Очень многие хотели в них попасть. Руководил тут Дром, помощник Плюща. Он был вежлив, но весьма конкретен в словах, давал дельные советы. Его слушались.

Увидев Великого князя, Дром подошёл поприветствовал. Уважительно склонился перед Ведой, Всеславом и Сеченем. Улучив момент, он спросил:

— Почему-то прекращены работы по восстановлению этой улицы, а между тем осталось совсем немного. Как говорится, всего ничего.

— Позже доделаем, — ответил Росс, — я направил роботов на другие улицы. Там они более необходимы. К нам прибывает очень важная делегация.

— Тогда понятно, а я об этом не знал, — с поклоном отступил в сторону Дром.

Росс не стал ему объяснять, что реинформеры задействованы на тех улицах, по которым проведут в Кремль послов Смертоносца, повелителя пауков. Нужно было произвести на них как можно более внушительное впечатление. Вздохнул, досадуя на самого себя, что сие похоже на пускание пыли в глаза, но государственные интересы превыше всего.

Потому процедуру приёма послов провели максимально внушительно: то, что увидят они, станет известно всем их сородичам, от мала до велика, ведь у пауков память коллективная и открытая для всех, а запоминают они мгновенно, во всех деталях и помнят всю жизнь.

На всём пути их следования по Москве были выставлены боевые роботы. К тому времени уже были восстановлены десятки домов. В паучьих городах имелись лишь развалины былых величественных творений старых людей и восьмилапые до сего дня ещё не видели совершенно новых зданий. Росс ощущал их изумление и возникший страх перед могуществом людей, способных создавать такое. Не удержался и незаметно добавил им капельку пиетета, посетив их сознания. Успокоил себя, что делает это опять же в государственных интересах. Пусть больше уважают и боятся. Для пользы дела.

В Кремле и во дворце механические солдаты стояли чуть ли не через каждого дружинника, в том числе и за троном.

Росс предварительно позаботился, чтобы пауки не смогли пошарить в сознаниях самых близких людей и важных чиновников, как они это легко делали, установил в их головах блокаду. Только Сечень мог противостоять паукам самостоятельно и в какой-то степени Селич.

Пауков приехало шестеро. Главным был Шушшиш. Он выделялся среди прочих размерами и силой. Пауки росли всю жизнь и значит, он был самым возрастным, опытным.

— Мы хотим жить с людьми в мире и согласии, — сказал Шушшиш, проделав необходимые церемониальные жесты приветствия, он явно ощущая неловкость, что совершает их пред человеком, так как привык считать людей совершенными ничтожествами, — готовы подписать с вами договор. И просим оказать помощь, о которой Великий князь говорил и которую мы тогда не приняли. Тогда мы ещё не понимали, насколько великий враг на нас идёт.

— Люди в таких случаях говорят: лучше поздно, чем никогда, — ответил Росс. — И ещё: кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет —