нелепый источник храбрости, но не чувствовал ни малейшего страха. Пистолет почему-то казался скорее абстрактным, чем реальным, пуля не могла его коснуться. — Вперед, я осмелюсь.

Он ставил на трусость профессора Плэйфера, на то, что тот может владеть пистолетом, но не нажмет на курок. Профессор Плэйфер, как и любой другой ученый Вавилона, ненавидел пачкать руки. Он разрабатывал смертоносные ловушки — но сам никогда не пускал в ход клинок. И он не знал, сколько воли или паники нужно, чтобы действительно убить человека.

Робин не обернулся, не посмотрел, что делает Виктория. Он знал. Он раскинул руки, не сводя глаз с профессора Плэйфера.

— Что это может быть?

Лицо профессора Плэйфера напряглось. Его пальцы шевельнулись, и Робин напряглась, как раз в тот момент, когда раздался выстрел.

Профессор Плэйфер отшатнулся назад, его лицо полыхнуло алым. По башне разнеслись крики. Робин оглянулся через плечо. Виктория опустила один из револьверов Гриффина, вокруг ее лица вились клубы дыма, глаза были огромными.

— Вот так, — вздохнула она, выпятив грудь. — Теперь мы все знаем, каково это.

Профессор Де Вриз внезапно бросился через зал. Он направлялся за пистолетом профессора Плэйфера. Робин спрыгнул со стола, но он был слишком далеко — и тут профессор Чакраварти бросился на профессора Де Вриза. Они с грохотом упали на пол и начали бороться — неуклюжее, неуклюжее зрелище: два пухлых профессора средних лет катаются по земле, их мантии хлопают по поясам. Робин с изумлением наблюдал, как профессор Чакраварти вырвал пистолет из рук профессора де Вриза и прижал его к земле.

— Сэр?

— Получил ваше сообщение, — пыхтел профессор Чакраварти. — Очень хорошо сделано.

Профессор Де Вриз ударил локтем в нос профессора Чакраварти. Профессор Чакраварти отшатнулся назад. Профессор Де Вриз вывернулся из захвата, и борьба возобновилась.

Робин поднял с пола пистолет и направил его на профессора Де Вриза.

— Встаньте, — приказал он. — Поднимите руки над головой.

— Вы не знаете, как им пользоваться, — усмехнулся профессор де Вриз.

Робин направил пистолет на люстру и нажал на курок. Люстра взорвалась, осколки стекла осыпали холл. Как будто он выстрелил в толпу; все вскрикнули и попятились. Профессор Де Вриз повернулся и побежал, но его лодыжка зацепилась за ножку стола, и он упал на спину. Робин перезарядил патрон, как показал ему Гриффин, а затем снова направил пистолет на профессора де Вриза.

— Это не дебаты, — объявил он. Все его тело дрожало, в нем кипела та же злобная энергия, которую он ощущал, когда только учился стрелять. — Это захват. Кто-нибудь еще хочет попробовать?

Никто не двигался. Никто не заговорил. Все в ужасе отпрянули назад. Некоторые плакали, некоторые зажимали рот руками, как будто только так можно было сдержать крик. И все смотрели на него, ожидая, что он продиктует, что будет дальше.

На мгновение единственным звуком в башне стал стон профессора Плэйфера.

Он взглянул через плечо на Викторию. Она выглядела такой же растерянной, как и чувствовала себя; ее пистолет безвольно висел на боку. В глубине души никто из них не ожидал, что дело зайдет так далеко. Их представления о сегодняшнем дне были связаны с хаосом: жестокая и разрушительная последняя битва; драка, которая, по всей вероятности, закончится смертью. Они были готовы к жертвам; они не были готовы к победе.

Но башня была взята очень легко, как и предсказывал Гриффин. И теперь они должны были вести себя как победители.

— Ничто не покинет Вавилон, — объявил Робин. — Мы заблокируем инструменты для обработки серебра. Мы прекращаем плановое техническое обслуживание города. Мы ждем, когда машина остановится, и надеемся, что они капитулируют раньше нас. — Он не знал, откуда пришли эти слова, но они звучали хорошо. — Без нас эта страна не протянет и месяца. Мы будем бить, пока они не согнутся.

— Они направят на вас войска, — сказала профессор Крафт.

— Но они не могут, — сказала Виктория. — Они не могут нас тронуть. Никто не может нас тронуть. Мы слишком нужны им.

И именно это, ключ к теории насилия Гриффина, было причиной их победы. Наконец-то они это поняли. Именно поэтому Гриффин и Энтони были так уверены в своей борьбе, именно поэтому они были убеждены, что колонии смогут одолеть Империю. Империи нужна была добыча. Насилие потрясло систему, потому что система не могла каннибализировать себя и выжить. У империи были связаны руки, потому что она не могла уничтожить то, на чем наживалась. И как те сахарные поля, как те рынки, как те тела невольной рабочей силы, Вавилон был активом. Британия нуждалась в китайском, нуждалась в арабском, санскрите и всех языках колонизированных территорий, чтобы функционировать. Британия не могла навредить Вавилону, не навредив себе. И поэтому один только Вавилон, лишенный актива, мог привести империю в упадок.

— Тогда что вы собираетесь делать? — потребовал профессор де Вриз. — Держать нас в заложниках все это время?

— Я надеюсь, что вы присоединитесь к нам, — сказал Робин. — Но если нет, вы можете покинуть башню. Сначала прикажите полиции уйти, а потом можете выходить по одному. Никто ничего не заберет из башни — вы выйдете с тем, что у вас при себе.[14] — Он сделал паузу. — И я уверен, что вы понимаете, что нам придется уничтожить ваши пробирки с кровью, если вы уйдете.

Как только он закончил, к двери двинулась целая толпа. У Робина заныло сердце, когда он подсчитал их количество. Уходили десятки людей — все классики, все европейцы и почти все преподаватели. Профессора Плэйфера вынесли, все еще стонущего, позорно брошенного между профессором де Вризом и профессором Хардингом.

Осталось только шесть ученых: профессор Чакраварти, профессор Крафт, два студента — Ибрагим и крошечная девочка по имени Джулиана — и два аспиранта Юсуф и Мегхана, которые работали в юридическом и литературном отделах соответственно. Цветные лица, лица из колоний, за исключением профессора Крафт.

Но это может сработать. Они могли пожертвовать своей властью над талантами, если бы сохранили контроль над башней. В Вавилоне была самая большая концентрация ресурсов по обработке серебра в стране: Грамматики, гравировальные перья, таблицы с парами совпадениц и справочные материалы. И еще больше — серебро. Профессор Плэйфер и другие могли бы создать вторичный центр перевода в другом месте, но даже если бы они смогли восстановить по памяти все необходимое для поддержания серебряного дела страны, им