— Ты изменил Белый чертог, Гонвалон, — сказала Айлин, когда ушли остальные.

Он посмотрел на нее и понял, что она пришла, чтобы подбодрить его.

— Не я. Ты! Я придумал эти упражнения для себя и нескольких избранных. Это было очень эгоистично. Это очередное доказательство того, что я не гожусь для того, чтобы быть наставником. Я должен уйти в сад Ядэ, к драконникам, и начать сражаться.

Словно в шутку укоряя его, Айлин подняла палец.

— Прислушайся к своему сердцу и пойми, как сильно ты нужен здесь.

— Как раз к сердцу мне следовало бы прислушиваться поменьше, — и едва эти слова сорвались с его губ, как он тут же пожалел о них. Он не хотел выносить свое самосожаление на суд остальных. Не хотел открываться слишком сильно.

Она поглядела на него так, словно видела самое дно его души.

— Не нужно приносить настоящее в жертву прошлому, — она на миг коснулась ладонью его руки. Мельком. При этом она казалась какой-то неуверенной. Обычно она всегда держалась на расстоянии. Гонвалон не припоминал, чтобы Айлин прикасалась к нему, не считая тренировочных боев.

И эльфийка ушла, больше не сказав ни слова.

Он спросил себя, насколько о многом она догадывается. Нужно лучше владеть собой, нельзя больше пробираться по ночам в комнату Нандалее. В ее постели, в ее одежде еще осталось немного ее запаха. Когда он ложился в ее постель, ему почти казалось, что она все еще здесь.

Утром он проснулся оттого, что почувствовал на себе ее взгляд. А ведь на него смотрела всего лишь маленькая птичка. Пип так же сильно любил ее, как и он. Каждое утро он прилетал на подоконник, ожидая, что Нандалее вернется.

Гонвалон с горечью усмехнулся. То, что он находит у себя общие черты с птицей, не говорит в пользу его рассудка. Сейчас уже лишь вопрос времени, когда кто-нибудь заметит, что он делает, и превратит его в посмешище Белого чертога. Он еще раз попросит о том, чтобы его перевели к драконникам в сад Ядэ. Хотя бы на несколько лун. И пусть он повстречает там Нодона. Давным-давно они были друзьями. Пока между ними не встала его первая ученица. Нодон полагал, что она любила его, и был уверен в том, что Гонвалон ее у него отнял. А когда позже она умерла... С тех пор Нодон постоянно искал повода сразиться с ним на дуэли. Он поднялся до командира драконников в саду Ядэ. Нодон искусно владел мечом. Может быть, он даже выиграет дуэль. Спровоцировать его наверняка не составит труда, подумал Гонвалон. Тогда все закончится.

Вот уже в четвертый раз входила Нандалее в тело птицы. Лишь один раз не было Гонвалона в ее комнате. Тело птицы тоже было тюрьмой. Она не знала, сможет ли навязать Пипу свою волю. Ей хотелось, чтобы он все время смотрел через окно в ее комнату, но он и раньше делал то же самое.

Иногда Гонвалон просыпался от писка сидевшего у окна Пипа. Теперь у окна сидела она. Она ничего не чувствовала, не могла понять, что происходит. Могут ли птицы мыслить? Наверняка могут! Иначе зачем птица снова и снова прилетала к ней? Только потому, что у ее окна регулярно лежал корм? В это не хотелось верить. Между ними была связь. И такая связь была только между ними.

Она провела много часов в попытках обнаружить крепкую магическую связь между собой и Гонвалоном. Но ничего не было, хотя он значил для нее намного больше, чем маленькая деряба.

Гонвалон пришел в ее постель и в эту ночь. Он лежал там, свернувшись, как маленький ребенок, крепко прижав к себе одеяло. Нандалее поймала себя на желании стать тем одеялом. Лежать в его объятиях. Это обязательно произойдет! Но что будет, если ей не удастся снова обрести свой истинный облик? Отошлют ли ее обратно в Белый чертог в облике карлика?

Нандалее разозлилась на себя за эту мысль. Она должна целиком жить настоящим и не тревожиться о будущем.

Почему Гонвалон не встает? Первые лучи рассвета уже перебрались за гребни гор. Самое время будить его! Она знала, что ему нужно идти быстрее, чтобы вернуться в свою комнату прежде, чем станет светло и пробудится Белый чертог. Время, которое остается у нее с ним, отмерено четко, и она не хотела терять ни мгновения.

Пип постучал клювом по стеклу. Ночной мороз наколдовал ледяные узоры на окно, удары клювика оставили на ледяной корке маленькие точки.

Пип склонил голову набок и поглядел на свое творение. Если она сможет воспользоваться этим... Она сосредоточилась. Приложила всю силу воли. Пип снова застучал по стеклу. Не совсем так, как она хотела. Послушался ли он вообще ее? На льду осталась неровная линия из точечек.

Гонвалон поднялся с постели. Сложил ее одеяло. Она никогда не делала этого. Затем подошел к окну и открыл его.

— Доброе утро, мой маленький верный друг. Вынужден разочаровать тебя. Это снова всего лишь я.

Он кажется печальным, подумала Нандалее. Он мало спал.

Пип взволнованно чирикал, словно хотел рассказать Гонва- лону, что с ним не все в порядке. Гонвалон осторожно провел одним пальцем по его головке.

— Верная душа, — пробормотал он. — Ты изменил мое представление о птицах.

Только теперь Нандалее заметила снег на подоконнике. Тонкий, похожий на пудру слой. Может быть... Может быть, получится сделать это тонкими птичьими лапками. Совладать с ними. Она почувствовала сопротивление. Казалось, она пытается открыть набухшую от влажности дверь. Не навредит ли она Пипу?

Она заставила его прыгать! Контролировать его было трудно.

— Да что с тобой такое? — Гонвалон удивленно глядел на него. Если бы она только могла говорить. Произнести всего одно-единственное слово.

Она подумала о своем имени. Поглядела на тонкий слой снега. Мир снова стал таким огромным. А ее угол зрения — искаженным. Смотреть на землю было тяжело. В снегу остался след маленьких трезубцев. Если сильно постараться, в нем можно было различить букву Н. Сдаваться нельзя! Она снова запрыгала. Неуклюже, неловко. Ее крохотные лапки рисовали на снегу узор. В конце концов ей удалось нарисовать искаженную букву А. Она выжидающе поглядела на Гонвалона.

— Жаль, что ты не умеешь говорить. Тебя что-то мучит, я вижу, — он провел пальцем по голове, и она почувствовала это настолько интенсивно, как будто он действительно коснулся нее.

— Тебе придется жить самому. Скоро зима нанесет первый удар. Из-за гор прилетит северный ветер. Я чувствую приближение бури. Было бы разумно тебе с женой и потомством перебраться в комнату. Тогда с вами ничего... — Он рассмеялся. — Что я делаю! Разговариваю с птицей!

Нандалее защебетала и захлопала крыльями. Почему он не смотрит на снег?

— Похоже, меня боишься даже ты. Перед тобой стоит величайший глупец Белого чертога, а они называют меня наставником... — Он отвернулся.

Она снова защебетала. На этот раз еще настойчивее. А потом поняла, какую ошибку допустила. Обе буквы были не просто косые и кривые, если смотреть со стороны Гонвалона, они были написаны вверх ногами!