Дженнсен с ужасом наблюдала, как человек, которого вот-вот убьют, зачарованно смотрит, как на него скачет тысяча воинов.

Внезапно по долине разнесся громоподобный шум. Удивленная Дженнсен, затаив дыхание, протерла глаза: вместо отрубленной головы она увидела белый язык извивающегося пламени, к которому летела потрескивающая черная молния. Через мгновение язык и молния соединились, и тут же последовал страшной силы взрыв.

У Дженнсен бешено застучало сердце. Казалось, весь слепящий блеск выжженной пустыни, весь жестокий жар Столпов Творения сконцентрировался в одной точке. И резко высвободился. В один миг в огне взрыва растворилась сила тысячи воинов. Когда потух ослепительный свет и замер громоподобный рев, все войско было сметено. На их месте осталось лишь яркое багровое облако.

А одинокая фигурка все так же двигалась по направлению к тропе — среди дымящихся останков людей и лошадей.

И скорее по решительности действий, нежели по опустошению, которое произвел незнакомец, Дженнсен поняла истинную глубину его ярости.

— О добрые духи, — прошептала девушка. — Что случилось?

— Спасение возможно только через самопожертвование, — сказала сестра Мердинта. — Эти люди погибли, служа Ордену и, следовательно, Создателю. В этом заключается высший зов Создателя. Не нужно оплакивать их — солдаты получили спасение, исполняя свои обязанности.

Дженнсен лишь молча посмотрела на нее.

— Кто он? — спросил Себастьян, наблюдая, как одинокий человек подходит к краю долины Столпов Творения и, не останавливаясь, начинает спуск. — У тебя есть идеи на этот счет?

— Это неважно. — Сестра Мердинта повернулась к тропе. — У нас есть цель.

— Тогда лучше поспешить, — заметил Себастьян, вглядываясь в далекую фигурку, размеренным шагом спускающуюся по тропе.

Дженнсен и Себастьян поспешили за сестрой Мердинтой. Та скрылась за гребнем горы. Подойдя к краю, они увидели, что сестра уже далеко внизу. Девушка оглянулась в тщетной попытке увидеть одинокого путника. Ей бросилось в глаза, что над огромной выжженной пустыней несутся темные облака.

— Быстрее! — крикнула сестра Мердинта.

Себастьян легонько подтолкнул Дженнсен в спину, и девушка побежала вниз по крутой тропе. Сестра в развевающихся одеждах неслась быстро, как ветер. Девушка с большим трудом поспевала за ней. Она подозревала, что Мердинта использует магию.

Иногда Дженнсен останавливалась, теряя опору на шаткой осыпи и сдирая об острые камни кожу на пальцах и ладонях. Это был самый трудный путь за всю ее жизнь. Скальные обломки скользили под ногами. Девушка понимала, что, ошибочно схватившись не за тот камень, она может запросто порезать руки об острый, как битое стекло, осколок.

Девушка тяжело дышала. Сестра Мердинта, идущая далеко впереди, тоже с трудом переводила дух. За спиной раздавалось тяжелое дыхание Себастьяна. Он тоже несколько раз терял равновесие, и однажды Дженнсен с криком успела схватить его за руку, не дав свалиться в тысячефутовую пропасть. Он с облегчением и благодарностью посмотрел на спасительницу.

Очутившись после показавшегося бесконечным тяжелого спуска почти в самом низу, Дженнсен с облегчением обнаружила, что каменные стены и утесы загораживают испепеляющий солнечный свет. Она посмотрела на небо, чего не делала уже долгое время. Оказалось, что тени, загораживающие солнце, падают вовсе не от скал. Небо, всего лишь час назад столь чистое и голубое, теперь было задернуто серыми дождевыми облаками, будто запечатывая долину Столпов Творения и отделяя ее от всего мира.

Девушка прибавила шаг, пытаясь догнать сестру Мердинту. Не было смысла переживать из-за облаков. Какой бы усталой ни была Дженнсен, она твердо знала: когда придет время, у нее найдутся силы, чтобы поразить ножом Ричарда Рала, и облака ему не помогут. Это время стремительно приближалось. Она знала, что мама и другие милостивые духи помогут ей, вдохновив на бой. А кроме них, есть и еще одна сила, которая обещала ей поддержку.

Вместо ужаса от мысли о скорой смерти Дженнсен чувствовала странное оцепенение и покой. Самым сладостным было обещание конца борьбы и страхов. Скоро отпадет необходимость принимать решения. И уже не будет усталости, невыносимой жары, боли, горя, тоски…

На темнеющем небе заиграли всполохи зеленого света. Вспышки исходили откуда-то издалека. Где-то загремел гром, перекатываясь по бескрайней пустыне. Этот задумчивый рокот как нельзя лучше соответствовал волнообразному пейзажу.

Путники закончили спуск, и высокие каменные колонны, представшие перед их взорами, оказались значительно больше, чем при взгляде со скалистых гребней. Казалось, они вросли в дно долины. Вскоре, когда путники удалились от скал, Столпы уже возвышались вокруг, как древний каменный лес. Дженнсен чувствовала себя на их фоне муравьем.

Шаги путешественников эхом отражались от каменных стен, объемистых выпуклостей и глубоких впадин. Девушка не переставала удивляться, глядя на рябую поверхность колонн.

Вертикальный столб состоял из нескольких частей, каждая из которых отличалась плотностью и пропорциями, отчего колонны были волнообразно изменчивы по длине. В некоторых местах широкие секции завершались узкими перешейками.

Все это время путники изнемогали от жары. Она легла им на плечи тяжелой ношей, прижимая к земле. Ноги вяло ступали по гравию. От Столпов падали жуткие длинные тени. Иногда из-за камней вырывались лучи зеленого света. Взгляд вверх, и будто смотришь из глубин преисподней: скалы, на которых время от времени играли отражающиеся от облаков изумрудные отблески, вздымались в небо, будто взывая о спасении.

Сестра Мердинта в развевающихся одеждах плавно скользила в этом лабиринте, подобно духу смерти. Даже присутствие рядом Себастьяна не добавляло Дженнсен покоя.

Световые вспышки мерцали над головами путников, над вершинами величественных Столпов, будто что-то разыскивали в каменном лесу. Прогремел гром, и долина затряслась неистовой дрожью, на путников дождем посыпались осколки. Люди побежали, увертываясь от них. Дженнсен видела, как там и тут огромные колонны падают и рассыпаются. Некоторые теперь лежали на земле, подобно упавшим гигантам, и путникам надо было проходить под величественными столбами, упавшими поперек тропы, и пробираться сквозь трещины. Дженнсен надеялась, что вспышки, рассекающие небо, не ударят в каменные Столпы рядом с ними, и те не обрушатся на путников всем своим невообразимым весом.

Но когда Дженнсен решила уже, что они останутся навеки погребенными в плотном кольце вздымающихся к небу скал, между колоннами показалась долина. Еще сотня-другая шагов по извилистой тропе меж плотно стоящих каменных столбов, и впереди открылось пространство, где редкие колонны стояли, как монументы.

Дно долины, сверху представлявшееся столь ровным, оказалось нагромождением осколков колонн, огромных камней и щебня.

Гром все сильнее действовал на нервы. Он грохотал практически постоянно, и так же непрерывно содрогался и гремел каменный лес. Небо висело низко, и клубящиеся облака задевали за окружающие долину каменные стены. На дальнем конце ее наиболее темные тучи постоянно извергали то блеклые, то яркие вспышки света. Порой вспыхивали и ослепительные — именно они порождали резкие удары грома.