Извели и маму, и меня. А один, просто поставил клизму до невероятия большую и глубокую, как для взрослых и все очистил. Жар спал сразу же, а то до 40° был. И велел летом есть много земляники (витамины??), и непрерывно, как только начнется «сезон», пить рыбий жир. Я совершенно бесследно исправила им желудок. Sanastol можно достать и летом. Попробуй, — авось еще найдется. Пусть С[ергей] М[ихеевич] даст рецепт! Не кури, Ванёк! Это — зелье!

Спроси С[ергея] М[ихеевича] вредно ли тебе пуститься в путь. И если нет, то приезжай с Богом ко мне! Мы будем бережны, нежны… Я буду рано гнать тебя в постель. Утром мы хорошо будем кушать. Я все, все устрою. Погуляем, если ты не устанешь. А то, ты полежи, отдохни, расправь нервы, косточки, все узелки свои. Я посижу около тебя, поглажу тебя. Тихо… мило… Я буду Ванюшу своего беречь и покоить. Откормлю тебя. Поживи же без забот вседневных! И брось разные глупости! Я тебя люблю, жду, м. б. я не тот идеал, что ты придумал, но сердце мое тебе не лгало. Ну, с новой Олей познакомишься. М. б. она тоже ничего?! Встряхнись, отдохни! Глупости! Для кого ты «должен быть в форме»? Ерунда какая! Нет, без «формы», ты мне ближе! Ты все равно всегда в форме, какой бы усталый ни был! Я же тебя знаю! Ваня, не громозди же ерунды! К чему это!? В мои именины я собираюсь, если буду здорова, к Сереже. И мама. М. б. и погуляем там. С. очень доволен хозяйкой и «квартирой». Приедешь, устроим тебя у Сережи. У него чудный балкон, полежишь на солнышке в стуле. Около Arnhem’a много чудных мест. У этой же хозяйки, кажется, могла бы и я устроиться, т. к. кажется есть еще одна свободная комната. Она из хорошей семьи, не профессиональная пансионщица. Хорошо готовит. Сережа обедает в ресторане, но говорит, что иногда случайно у нее видит и подумывал даже не взять ли у нее и стол. Но ему по роду работы удобней не быть связанным. И не жулик. Это тоже очень важно. Попрошу ее тебе готовить. По ресторанам тебя таскать не буду, — вредно тебе это. Но если тебе лучше бы хотелось в hotel’e устроиться, то поищу и это, в хорошем месте города. С. живет на очень хорошем месте. Для питания твоего мне кажется удобней обед домашний. Скажи, однако, твое желание! Я бы хотела тебя поминутно кормить чем-нибудь. После утреннего кофе, я в 11 ч. тебе велела бы давать какао или молоко, с яичком, или еще что-нибудь. В 1 ч. «lunch», ну, это уж постановленное время еды. В 3–4 ч. мы бы уютно пили чай с чем-нибудь вкусным. Я бы уж припасла!! Уж знаю что! В 6 тут обед. В 10 ч. или пораньше Ванечка вместо чая что-нибудь питательное пил бы! И кушал-лакомился. Я вчера 30 фунтов черной вишни застерилизовала, да недавно красной — 20 фунтов. Но банки берегу для овощей. У меня масса всякого такого была. «Трамбовку» выгоню вероятно. Пропала с понедельника. Предполагаю, что позарилась на выгодные работы по сбору вишень. Из-за 1–2 недель упустит постоянное место. Но учить надо. Без предупреждения взяла и не явилась. Она часто уходила, то к жениху на целый день я ее отпускала, то на какую-то свадьбу укатила без спросу. Я не терплю такого отношения к дому и долгу. Если бы спросила у меня, то я бы ей дала этот «вакат»[202] — пусть подработает еще. Взяла бы временно-приходящую. А так? Отошлю вот! Сегодня нашла приходящую на часы. Но вчера и сегодня, и так до четверга… масса дел. Вчера устала безумно и испугалась-таки за почку. Бог миловал! Сегодня возвращается муж Фаси. Получил ли ты посылочку? Пустяк, но мне так хотелось тебя приласкать!

[На полях: ] Незаметно уже написала «норму», а кончать так не хочется! Ванюша, будь пай, не терзайся. Приезжай! Олик твой ждет тебя! Оля [1 слово нрзб.], не «дерг-дерг», тихая, нежная, заботливая Оля! Я беречь тебя буду! Езда же такая короткая! А здесь я тебя заставлю отдыхать! Увидишь! Куда мне выехать тебя встречать? На бельгийскую границу? Если бы знать поезд точно!

Ну, Ванюша, будь же здоров, дружок. Не «нерви»! Хотела тебе подробно письмо Шахбагова описать, но уже сверхнормы. Он ставит ряд вопросов, на которые я должна ответить (анализы), и тогда он даст совет, что дальше. Думает, что излечимо, вселяет мужество и веру в выздоровление. Склонен думать и на камень, — есть такие, которых не видно на снимке. О «другой сфере» тоже спрашивает, представь себе. А я на С[ергея] М[ихеевича] взъелась!

Конечно не поеду в Берлин, — слишком бы это было не под силу моей застенчивости. Лучше согласилась бы, кажется, хворать, чем показываться Ш[ахбагову], а к другим врачам — не имеет смысла, и здесь имеются. Ему, конечно, этот мотив не выскажу. Просто: визы не получу.

Ванюша, забыла тебе сказать: кушай скорей варенье: я его очень мало варила, т. к. хотела сохранить по возможности лучше аромат ягод. Не оставляй долго: прокиснет!

Сегодня варила малину — вспоминала тебя!

Ну, целую и благословляю тебя. Оля

15. VII.42 Получила сию минуту твои «ответные» письма (10 и 11-го). Я вся дрожу. Сегодня ночью было что-то странное: проснулась со словами: «Ваня, приди, Ваня, я _т_а_к_ тебя люблю». Не спала до света, до птичек. Напишу! Тороплюсь ехать в Утрехт.

175

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

16. VII.42

Дорогой мой Ваня!

Вчера от Фаси получила твои чудесные дары; — ну, как же мне выразить и восторг, и радость, и… досаду на Ваню-моего, транжирку своего «пайка». Мне больно, что ты себя урезал! Как удивительно-аппетитны, «вкусны» даже с виду вишенки! Чудесно! А другие конфеты! Таких здесь давно уж нет! Обнимаю тебя, благодарю, целую! А утром вчера письма твои «гашишнные». И сама я все в дурмане… С усилием громадным воли погасила в себе «огни». Нельзя. Не знаю, что их вызвало. Родилось вдруг! Вдруг я опьянела. Не думай: никакой свое «силы» я ни на ком не пробую… и не могла бы пробовать: я слишком полна тобой. И все это мое вызвано только тобой. Я годы была холодна и сама на себя удивлялась — думала, что старость. Правда! Вчера вечером, до боли я рвалась к тебе… так звала тебя. А ночью на вчера… мне снилось будто я в саду, а мама получила для меня твои письма. Я тянусь к ним,