И к чужим детям, даже детям плохих родителей, наш герой относился по-человечески.

Одним из наиболее неприятных эпизодов в служебных делах Громыко было предательство весной 1978 года заместителя Генерального секретаря ООН (в ранге чрезвычайного и полномочного посла СССР), бывшего сотрудника секретариата министра Аркадия Шевченко, попросившего политического убежища в США. Он нанес огромный ущерб: регулярно информировал ЦРУ, какие указания получал посол Добрынин, какую позицию займет Советский Союз на переговорах по ограничению стратегических вооружений и на какие уступки он может пойти, предоставлял подробную информацию о степени готовности СССР участвовать в событиях, связанных с боевыми действиями в Анголе, совершенно секретные сведения о советской экономике и даже доклады о быстро сокращающихся запасах нефти на месторождениях в Волжско-Уральском районе. Также Шевченко выдал всех агентов КГБ за рубежом, каких знал.

Его сын Геннадий был атташе отдела международных организаций МИД, встал вопрос: что с ним делать? Возможно, стоило на нем отыграться. Конечно, его дипломатическая карьера была сломана, но обошлось без репрессий. Проработав еще несколько месяцев в МИД, с ведома Громыко и Андропова он перешел на работу научным сотрудником Института государства и права Академии наук СССР, защитил кандидатскую диссертацию. Тем дело и кончилось.

* * *

В быту наш герой был неприхотлив, предпочитал простую пищу, называл ее «солдатской». Когда видишь его маленький рабочий кабинет на даче во Внукове, понимаешь, насколько непритязательным человеком был Андрей Андреевич. Работал допоздна, ложился спать далеко за полночь, выпив перед этим стакан крепчайшего чая с вареньем. Померзнув в юности на сплаве леса, любил теплую одежду. На отдыхе любил плавать, увлекался охотой. Был страстным книголюбом, коллекционировал живопись, предпочитая картины русских реалистов — Айвазовского, Семирадского, Павла Корина, Кончаловского, братьев Клодтов. Когда простужался и болел, то, лежа дома в постели, читал документы и проводил совещания с помощниками. В горячие дни кризисов ночевал в служебном кабинете в министерстве.

Незадолго до кончины он сказал сыну: «Толя, помни, никогда нельзя унывать. Видишь, даже в мои годы я не чувствую себя стариком. Физически люди умирают, а духовно — никогда. Надо верить».

Между тем обстановка в стране становилась все тревожнее: изгнание азербайджанцев из Карабаха, погромы и резня армян в азербайджанском Сумгаите, забастовки шахтеров, антиправительственная демонстрация в Тбилиси и гибель шестнадцати демонстрантов, технологические аварии, железнодорожные катастрофы, инфляция, идеологическая война в прессе консерваторов и либералов.;.

Как признался сам Горбачев в одном из своих выступлений: «Взбесившаяся надстройка терроризирует экономику и все общество».

Когда сын вспомнил о Горбачеве, Андрей Андреевич прервал его: «Не говори больше об этом человеке».

Что означали эти слова? Он понял, что дело его жизни летит под откос.

2 июля 1989 года, через восемь месяцев после отставки, Андрей Андреевич Громыко умер. Причина смерти — разрыв аневризмы брюшной аорты, самого крупного кровеносного сосуда.

Разрыв произошел на рассвете, и Андрей Андреевич до утра терпел сильную боль, не желая тревожить семью. Эта деликатность не нуждается в комментариях.

Его похоронили на Новодевичьем кладбище рядом с могилой матери и брата, от официозного захоронения в Кремлевской стене Лидия Дмитриевна и дети отказались.

Как ни печально, но смерть избавила Громыко от новых потрясений.

Своих врагов он когда-то определил так: «У меня всегда были два противника — время и невежество людей, которых поднимали к вершине власти обстоятельства».

20 ноября 1990 года российское руководство нанесло новый удар по союзной системе управления. Был заключен двусторонний договор России с Украиной, признавший суверенитет этой республики и необходимость экономического сотрудничества без участия Центра на основе равенства и совместной выгоды. Через два дня подобный договор был заключен с Казахстаном. Ельцин заявил, что создается модель нового союза. Столкновение либералов и консерваторов, находившихся в команде Горбачева, к ноябрю 1990 года достигло апогея. Горбачев пытался переломить ситуацию: президенту был подчинен Совет министров, переименованный в Кабинет министров, введен пост вице-премьера, создан Совет безопасности. Партийный аппарат был окончательно отстранен от государственного управления, Горбачев получил возможность полного контроля над исполнительной властью.

Главой правительства стал министр финансов В.С. Павлов. Новое правительство предприняло несколько шагов для обуздания инфляции: были вдвое увеличены оптовые цены, введен пятипроцентный налог на потребительские товары и услуги, изъяты из обращения 50- и 100-рублевые купюры (которые, предположительно, накапливались в теневом секторе для подготовки к приватизации), одновременно была повышена зарплата. Также были расширены полномочия КГБ для борьбы с экономической преступностью. В условиях дефицита политического времени Павлов стремился доделать то, что предполагалось начать еще при Брежневе путем сбалансирования «хлебных» цен.

Горбачевское окружение предприняло последние усилия, чтобы переломить ситуацию в Прибалтике. В ночь с 12 на 13 января 1991 года армейские подразделения взяли штурмом здание телевидения в Вильнюсе, 14 человек погибло. При этом Горбачев отвергал свою причастность к этим событиям, что воспринималось обществом как неловкая попытка самооправдания. 20 января в Риге специальные подразделения МВД штурмовали здание республиканского Министерства внутренних дел, пять человек погибли.

Но все усилия переломить ситуацию походили на агонию. Попытка санировать финансовую сферу вызвала бурный протест населения. 1 марта 1991 года начались массовые шахтерские забастовки, которые продолжались два месяца и были поддержаны забастовками солидарности в других отраслях экономики. На сей раз рабочие требовали не только увеличения зарплаты, но и отставки Горбачева, национализации имущества КПСС, роспуска Верховного Совета СССР.

17 марта 1991 года прошел референдум о сохранении обновленного Союза. 76 процентов принявших в нем участие проголосовали за сохранение СССР. Шесть союзных республик (из пятнадцати) референдум бойкотировали: Армения, Грузия, Молдавия, Латвия, Литва, Эстония.

Референдум мало помог союзному руководству Под давлением массовых забастовок Горбачев был вынужден принять требования рабочих: предприятия переходили под республиканскую юрисдикцию, напрямую в союзный бюджет налоги не перечислялись, в том числе в валюте.

В апреле 1991 года на Пленуме ЦК КПСС Горбачева едва не свергли с поста генерального секретаря ЦК КПСС: 45 первых секретарей обкомов из 75 потребовали его отставки. Эта атака вынудила его 23 апреля в Ново-Огареве на встрече с лидерами девяти союзных республик согласиться с концепцией нового союзного договора: государственный центр изменял свою функцию с руководящей на координирующую, у союзного правительства в подчинении оставались министерства обороны, финансов, внутренних дел. Это походило на то, что могло случиться в 1906 году, если бы переговоры державника Столыпина и демократа Милюкова закончились позитивно. Однако на сей раз Горбачев, терявший с каждым днем свои позиции, был больше похож на Керенского 1917 года и просто дописывал “последние страницы советской истории. Украина, Грузия, прибалтийские республики уже не перечисляли денег в союзный бюджет.