class="p1">В просторном кабинете, заваленном бумагами, странного вида устройствами, книгами, и просто всевозможным хламом, сидел высокий синекожий мужчина с гладко выбритым черепом. На его лишенном волос, бороды и бровей лице застыло выражение глубокой озабоченности. В одной руке он держал газету, в другой — перьевую ручку.

Время от времени синекожий откладывал новостной листок в сторону, склонялся над столом и делал несколько пометок во внушительных размеров блокноте.

Раздался робкий стук в дверь. Мужчина отложил писчие принадлежности и произнёс:

— Войдите.

В комнату зашла молодая светловолосая девушка, несущая поднос, на котором разместилась большая кружка, исходящая паром, и несколько тарелок с закусками.

Быстрыми и ловкими движениями она сгрузила свою ношу на стол, после чего весело улыбнулась синекожему.

— Папа, тебе пора бы немного поспать.

Мужчина рассеянно посмотрел в окно и почесал гладкую макушку.

— Прости, опять засиделся.

— Что-то важное? — в голосе девушки послышалась тревога.

— Возможно, хотя не готов пока утверждать наверняка.

Он вздохнул и откинулся на спинку широкого кожаного кресла, затем перевёл взгляд на потолок, где висела люстра, после чего — перевел взгляд на девушку.

— Надвигается война. Я чувствую это, но никак не могу помешать случиться тому, что должно произойти. Понимаешь?

Та кивнула, сразу посерьезнев.

— Южане?

— Если бы только они… Остро не хватает информации, но даже из имеющихся сведений выходит, что к нашему веселью присоединится как минимум одна из нелюдских фракций. С востока, севера… или запада.

— Ты уверен? — в голосе девушки на сей раз послышалась серьезная тревога.

— Я хоть раз ошибался прогнозах?

Она прикусила губу.

— Мне есть что передать научному совету?

Синекожий рассеянно поглядел по сторонам, затем хлопнул себя по лбу и полез в один из внутренних ящиков стола.

— Вот, бери, — он протянул дочери сложенный вчетверо листок. — И передай устное послание.

— Слушаю.

— Открывайте хранилища. Время пришло.

* * *

Эта часть домена всегда нравилась Тор-иле более остальных. Тихая, спокойная, лишённая докучливых низших демонов. Лишь голая бескрайняя равнина, пронизывающий ветер, ночная мгла да маленькие фигурки, понуро бредущие к своей скорбной юдоли. Не ледяная стужа, замораживающая саму душу, но лишь лёгкое напоминание о грядущем искуплении.

Грехи смертных, заточенных здесь, уже почти искупились или изначально не были велики. Им всего-то и стоило, что пройти путь от начала и до конца, дабы отправиться на перерождение. Кто-то делал это за месяц, кто-то — за год, но были и те, кто брёл веками.

«Ведь лишь раскаяния слёзы очистят душу от грехов. Они падут, падут, как розы, разбив замки твоих оков», — подумала архидемоница, скрестив ноги и прикрыв глаза, вслушиваясь в голос ветра.

Сей день шептал, что ожидание подходит к концу и скоро любимый вернётся.

Тор-ила смахнула со щеки набежавшую влагу чувств и вспомнила последнее появление смертного. Тот боялся, трясся, как лист на древе изменника, но каждый раз шёл до конца, невзирая на боль и муки, что приходилось претерпевать… А теперь у него появилось два последователя, кои придут как настанет срок.

Тор-ила улыбнулась, обнажив клыки, и вытянула вперёд ладонь, на которой ослепительно засверкали три снежинки, одна большая и еще две поменьше.

Она аккуратно погладила их и накрыла пальцами.

— Иди вперед, о смертный, смело, спеши без страха ты к мечте, — прошептала архидемоница, — когда взвалил такое дело — негоже думать о себе.

Она потянулась, поднялась и, щёлкнув пальцами, открыла портал в тронный зал. Очень скоро события в умирающем мире поскачут галопом, а значит, нужно успеть подготовиться.

Портал закрылся, оставляя за собой бескрайнюю голую равнину, продуваемую безжалостным ветром. Равнину, по которой брели души, жаждущие искупления.