И все же капитуляция перед российским господством в Европе не подразумевала подобного американского малодушия в Азии. Черчилль довольно рано понял, что американские штаты больше волнует тихоокеанский, а не европейский театр войны. После смерти Рузвельта появилось новое поколение политиков, больше него приверженных чисто американским, а не англо-американским интересам, которое и проложило дорогу к эпохе периодических конфликтов с Азиатской зоной взаимного процветания, где доминировала Япония.

Несмотря на успех в свержении старых колониальных режимов, японцы не смогли полностью ликвидировать местное сопротивление своей власти в Китае и Индокитае. Крестьянские войны, часто развязываемые мессиями вроде Мао Цзэдуна и Хо Ши Мина, требовали присутствия в регионе значительного количества японских войск. Затраты на эти войны также ограничивали размах строительства японских морских оборонительных сооружений. Любое американское правительство, желающее еще сильнее ослабить позиции Японии, само собой, испытывало огромный соблазн вмешаться в происходящее. Незадолго до своей смерти Рузвельт начал этот процесс, во всеуслышание назвав Китай будущей великой державой. В 1948 г. его преемник Дьюи оказал поддержку Мао, который сумел вытеснить японцев обратно в Шанхай. Подобная стратегия была применена и в Корее. На этот раз, однако, американские войска были отправлены на помощь мятежному Северу, воюющему против японского Юга.

Ни один американский премьер-министр не сделал больше для углубления американо-японских противоречий, чем Джон Ф. Кеннеди, сын консула Рузвельта в Лондоне, англофоба Джозефа Кеннеди. С огромным перевесом – который в основном объяснялся голосами католиков, проживающих в густонаселенных городах Севера, – Кеннеди одержал победу на выборах 1960 г. На следующий год он сумел отвоевать Кубу у последних нацистских сил в Латинской Америке. Окрыленный успехом, Кеннеди начал рассматривать возможность другого военного вмешательства, на этот раз для поддержки вьетнамского бунта Хо Ши Мина против поддерживаемого Японией режима Нго Динь Зьема.

Во многих отношениях Джон Кеннеди был счастливчиком. Ему не пришлось столкнуться со сложностями черного суфражистского движения, омрачившими политическую карьеру его южного визави Линдона Джонсона. Он выжил при покушении на его жизнь в ноябре 1963 г., когда приехал с визитом к Джонсону в Даллас. Его Централистская партия разбила партикуляристов под предводительством Барри Голдуотера на выборах 1964 г. Однако удача покинула Кеннеди во Вьетнаме. Да, война нашла поддержку населения, но Кеннеди не смог одержать победу. Когда в 1967 г. ему пришлось подать в отставку после того, как стало известно, что его брат, генеральный прокурор Роберт Кеннеди, санкционировал прослушку телефонов его политических оппонентов, бок о бок с войсками Северного Вьетнама воевало уже не менее полумиллиона американских солдат. Однако поддерживаемый Японией режим оказался вооружен лучше, чем ожидалось, что не в последнюю очередь объяснялось стремительным развитием японской электроинженерии. Когда на выборах 1968 г. победу одержал Ричард Никсон, он добился этого именно обещанием окончить войну. Во время телевизионных дебатов с Никсоном незадолго до своего импичмента измученный Кеннеди позволил злобе вырваться наружу. “Если бы меня застрелили в 1963-м, – воскликнул он, – я бы сегодня был святым”. Хотя, как утверждает Дайан Кунц, Кеннеди был недалек от истины, в то время его ремарка стала поводом для всеобщего презрения.

Сегодня, анализируя события, произошедшие в течение двух десятилетий после того, как Кеннеди потерял популярность, мы склонны полагать, что последующий распад Англо-Американской империи был неизбежен (в ней уже наблюдались серьезные трения из-за Вьетнамской войны, против которой выступал британский премьер-министр Гарольд Вильсон). Однако, как показывает Марк Алмонд, к 1980-м гг. в тяжелом положении оказалась и российская экономика. Нонконформисты вполне обоснованно выступали против политики “застоя”, которая продолжилась при царе Юрии, в 1982 г. сменившем на престоле своего отца Леонида. С другой стороны, введение экономических и политических мер, к которым призывали реформаторы вроде Михаила Горбачева, вполне могло осложнить экономическую ситуацию. Если бы Горбачев сумел поднять цены на российскую нефть для европейских государств-спутников России, это могло бы привести к серьезной нестабильности. А если бы также оказались услышаны его призывы к проведению свободных выборов во Франции, Германии и других странах, невозможно и представить, что могло бы случиться. Даже без перехода к новой политике в 1989 г. в Лейпциг пришлось ввести танки, как уже случалось в Берлине в 1953-м, в Будапеште в 1956-м и в Праге и Восточном Париже в 1968 г.

Что, если бы Англо-Американские штаты более жестко отреагировали на подавление Лейпцигского восстания? Таким образом они вполне могли бы заставить русских отказаться от дальнейшей агрессии в других регионах. Однако правительства Британии и Америки в 1980-х не были способны на такую твердость. В сравнении со своим предшественником Джордж Буш оказался оппортунистом. Но гораздо важнее, что правительство Фута в Британии, избранное в 1983-м и переизбранное в 1987 г. после унизительного поражения администрации Тэтчер в столкновении с Аргентиной в ходе Фолклендской войны, часто обвиняли в симпатиях Москве. Когда султан Багдада Саддам Хусейн начал свою давно спланированную операцию против османской провинции Кувейт, Запад оказался к этому не готов. Британская и американская экономика и так была на спаде, но после этого вступила в фазу острого и беспрецедентного кризиса из-за резкого повышения цен на нефть.

Сегодня выдвигается множество конкурирующих теорий, объясняющих “крах Запада” в 1989–1990 гг. Может, виной тому был чрезмерный рост государственных расходов и долга, а также валютная слабость в десятилетия после Вьетнамской войны? Или же он стал следствием фундаментального политического раскола между Британией и Америкой, который, возможно, стоит считать наследием немецкой оккупации Англии пятьюдесятью годами ранее? И все же, пока не утихают споры, легко забыть, что в то время никто не предполагал, что случится нечто столь драматичное. Большинство так называемых “экспертов” по англо-американской системе поразилось, с какой скоростью в 1990-х распалась трансатлантическая конфедерация. Сначала американские штаты провозгласили свою независимость от власти Стюартов. Затем началась цепная реакция, которая разорвала исторические связи между Англией, Ирландией, Шотландией и даже Уэльсом.

Тем, кто намеревался отметить четыре столетия правления Стюартов (в 2003 г.), теперь остается только с горечью размышлять о непредсказуемой – и даже хаотической – природе великих исторических событий.

В Москве, напротив, крах Запада, казалось, лишь подтвердил состоятельность исторического детерминизма, столь любимого царем Иосифом и его наследниками.

Ниал Фергюсон занимает должность Тишевского профессора истории в Гарвардском университете, старшего научного сотрудника оксфордского Колледжа Иисуса и старшего научного сотрудника Гуверовского института Стэнфордского университета. Он автор книг The Pity of War (1998), The House of Rothschild (1999), The Cash Nexus (2001), Paper and Iron (2002), Empire (2004)[1077], Colossus (2005), The War of the World (2006), The Ascent of Money (2008)[1078], High Financier (2010) и Civilization (2011)[1079].