Он наклонился, чтобы подхватить за холодный конец занявшуюся огнем ветку и поднял ее, направив пламя вверх, как у восковой свечи.

– Я провожу вас в вашу комнату, – официально начал он и рассмеялся. – Боюсь, тебе придется принимать нас такими, какие мы есть, а мы не в лучшем виде. Но хотя бы… – Он, не выпуская из рук свою «свечу», прошел к двери и почти сразу вернулся, держа за ноги пару лесных курочек. – От таких бы и Рот не отказался…

– Рот? – Он уже второй раз упомянул это имя. – Это у него герб с бегущей гончей? Рот из рода… – Она выжидательно замолчала.

– Фарн. – Присев на пятки перед огнем, он вытащил из щели в стене нож и принялся чистить курочек. – Что значит имя? Его можно дать вещи и месту, женщине и мужчине. Владеющие Древними знаниями утверждают, что в имени есть Сила, что его можно использовать на благо или во вред носителю. Но кто знает правду?

У нее было еще много вопросов. О повести, вырезанной на стенках шкафа, о покинутом в глуши младенце и о юноше, бежавшем от охоты. Не его ли историю изобразил резчик?

– Этот меч… – Она указала на висящее в шкафу оружие. – Он тоже принадлежит Фарнам?

Оборотень дернулся так, что она, моргнув, бросила руку к рукояти ножа. А у него из горла вырвалось гортанное ворчание, кот же зашипел.

– Что ты слышала про Фарнов?

– Только то, что ты сам сказал, – ответила она. – Я видела, что творят те всадники, они лишили меня доброго друга. А на верхушке того меча странная голова. История на двух стенках шкафа вполне ясна. Вот я и спрашиваю – этот клинок тебе по руке?

– Родовое оружие? Может быть, госпожа, когда придет время. Пока я ношу то, что мне ближе. – Он коснулся мехового пояса. – А ему, – он кивнул на меч, – еще ждать своего предназначения.

Встав с места, он насадил курочек на самодельные вертела и подошел к шкафу.

– А Фарны связаны с его предназначением? – поторопила Тра.

У него окаменели плечи. На миг ей примерещилось, что все это сон. Но он схватил и резко захлопнул дверцу шкафа.

– Оставь. До этого еще не дошло – а может, и никогда не дойдет. Есть ловушки и ловушки, и преследуемые, если не научатся их чуять, гибнут.

Когда дичь зажарилась, хозяин поровну разложил ужин по снятым с полки мискам. Тра облизала обожженные горячим жиром пальцы и принялась зубами сдирать мясо с костей.

Была уже совсем ночь, но Фарн и не подумал закрыть дверь. И временами замирал, словно прислушиваясь. Быть может, его слух, привычный к голосам леса, лучше нее выхватывал все необычное. Тра слышала горестный крик какого-то мохнатого охотника, упустившего добычу, и уханье совы. И еще шелестели и стучали капелью ветки деревьев.

Закончив есть, Фарн прошел к сундуку из выдолбленного ствола, порылся внутри и выпрямился с охапкой свежей одежды. Ничего не сказав, он вышел в ночь.

Тра дочиста облизнула пальцы, подбросила дров в огонь. Она устала, а здесь было укрытие. Она оглянулась на застеленный топчан. Кот умывался и лишь изредка топорщил уши, будто что-то заслышав.

Скоро надо будет подкормить огонь, чтобы не погас ночью, но в промокшем лесу не найдешь хвороста. Фарн… Что-то в Тра дивилось ее же спокойствию. В старых сказках говорилось о таких, как он, и чем ближе к лесу, тем больше они с Ринардом слышали таких историй.

В деревушке они и хотели побольше разузнать про этот лес, а заодно разжиться припасами. Когда налетели грабители, Тра была уверена, что Ринард не отстанет, но бедняга сдуру вздумал прикрывать ее бегство, а она слишком поздно спохватилась. Ринард… Она усилием воли вытеснила его из памяти. Успели разбойники ее заметить или позже вышли на след?

– Охотники… – Тра и не поняла, что заговорила вслух, пока кот ей не ответил.

«Еще нет. Но охота будет, да. Те, другие, всегда ищут его!»

– Часто? – поднажала она.

«Довольно часто. Если он не захочет…»

Но на этом мысленная речь оборвалась. Ей показалось, что где-то закрылась дверь – плотно закрылась. Больше она ничего не выведает – во всяком случае, не сейчас.

Об оборотнях рассказывали всякие ужасы. А ведь таких, как Фарн, могло быть еще много. Когда оборотень появился из темноты, Тра беспокойно поежилась. Он переоделся в чистое, кожаная одежда теперь блестела наравне с поясом. И прутики с листьями он вычесал из волос, и вымыл чумазое лицо и руки. Он уверенно вошел в дом и властно приступил к расспросам. Его интересовал налет на деревню.

– Этот Рот, или кто там теперь правит Гончими, стал много себе позволять, – задумчиво протянул он, дослушав ее рассказ. – Ты в этом доме, – он повел рукой, – желанная гостья, как ни беден мой кров. Но я бы не советовал тебе задерживаться в этом лесу, – твердо добавил он, и Тра уловила холодок в его голосе. Он стоял, перебирая пальцами свой пояс, и смотрел на нее как на зеленую девчонку, в жизни не слышавшую набата. – Этот лес… – Он запнулся. – Да, бывает, что кому-то приходится искать в нем убежища, но чаще сюда забредают по неосторожности, по неведению. Завтра я покажу тебе тропинку на запад, подальше от Рота, и провожу до границы этих земель. Но этой ночью у меня неотложное дело.

Развернувшись на пятках, он без слова прощания скрылся в темноте, и кот умчался за ним.

Тра скорчилась в сумраке, которого почти не разгонял догорающий огонь. У нее все тело ныло от усталости, веки отяжелели, но можно ли поддаваться сну в таком месте? В эту ночь рядом не было Ринарда, чтобы сторожить с ней по очереди.

Она подбросила дров в огонь и легла поближе к очагу, оставив меч и нож под рукой. И закрыла глаза, понимая, что ни доверие, ни недоверчивость не помогут ей справиться с усталостью.

И ей приснился сон: она, беззащитная, спасалась от охоты. Но ярость ее была так горяча, что все тело запылало. И перед ней встала темная стена сплетенных ветвей, а ужас погони бросил ее прямо на эту стену. Ветви и лозы свивались, переплетались, тянулись к ней, охватывали и связывали. Тра рвалась и отбивалась, разодрала кожу о шипы. Но сеть ветвей держала крепко, а охота приближалась, она слышала победный вой рогов…

Вой рогов! Тра распахнула глаза и не увидела сплетения зарослей, хотя сон еще казался явью и вскинутые руки били по воздуху. Но кругом был сумрак и тени – а скудный, неяркий свет сочился в две узкие оконные прорези.

Поднимаясь, чувствуя скользкий пот под изношенной одеждой, она услышала уже наяву охотничий рог!

Охотники? Идут по ее следу или просто блуждают по лесу? Страшно было остаться здесь, хижина могла превратиться в ловушку, но и искать без проводника лесные тропы – пустое дело.

Наклонившись, чтобы взять оружие, она пошатнулась и, вскинув руки в поисках равновесия, шлепнула ладонью по стенке шкафа. Дверца распахнулась.

Мехового пояса не было – где он теперь и где тот, кто его носит? Зато меч… Ее клинок давно просился к кузнецу на заточку и был основательно изношен. Если Фарну этот меч ни к чему, почему бы ей самой не вооружиться как следует?