Алексис всё ещё стояла там, нерешительно улыбаясь им и махая рукой, когда Странник шагнул ещё ближе к ней и почти с грубостью обхватил рукой её за талию, притянув к себе. Когда толпа отреагировала с удвоенным энтузиазмом, выкрикивая слова, которые Алексис не могла понять, Король Странников только шире улыбнулся.

Он продолжал махать им сверху, а когда рукоплескания и топот ног переполнились ещё большим безумием, он оглянулся на Алексис и подмигнул.

Тогда они начали скандировать, впадая в радостный ритм вместе с топотом ног и хлопками ладоней. Камень под ней вибрировал от силы их топота, стены и потолок сотрясались от шума.

Алексис не понимала слов, понятия не имела, о чём они говорят, но её улыбка стала шире от чистого счастья, которое она слышала, наряду с искренними улыбками на лицах, которые она видела внизу. Некоторые из них сейчас обнимались, и она видела слёзы радости в глазах многих, когда они махали им в ответ с сияющими на лицах улыбками.

Она не сопротивлялась этому.

Она не слишком задумывалась почему.

Но Страннику определённо нужно будет кое-что объяснить.

Алексис всё ещё размышляла, всё ещё махала рукой, когда почувствовала это — тревожную дрожь присутствия, эту близость, которая была и которой в то же время не было.

В этот раз оно нахлынуло на неё так сильно, что она услышала шёпот в ушах.

Это было похоже на призрачную руку, скользящую вдоль её позвоночника.

Злость. Ненависть. Горечь.

Кем бы он ни был, он был зол.

Он был действительно чертовски зол.

Убийственно зол.

От него исходила ненависть, жажда мести.

Алексис хмуро посмотрела на Кэла, но Король Странников не заметил этого, не ответил на её взгляд. Он по-прежнему улыбался, и его глаза странно блестели, когда он смотрел вниз на своих людей, а на красивом лице расцвела искренняя улыбка. Она внимательно наблюдала за ним, видя эмоции в его глазах, и решила, что это не мог быть он.

Нет. Это был не он.

Это даже не ощущалось похожим на него.

Присутствие теперь отступало, но Алексис могла почувствовать, что ненависть сохранялась.

Она обжигала её, словно едва сдерживаемая жестокость.

Не раздумывая, Алексис повернула голову, оглядываясь назад и задаваясь вопросом, мог ли это быть кто-то ещё, стоявший поблизости. Уоррик? Дхарма?

Почему-то она была уверена, что этот некто здесь.

Она была уверена, что некто наблюдает за этим.

И почему-то, увидев её с Кэлом, этот некто пришёл в ярость.

Её глаза нашли тень слева от декоративной стены.

В тени резного рисунка, примерно десять метров высотой, стоял мужчина.

Он был высоким и узколицым, с брюшком и в костюме, похожем на костюм Кэла, только его одеяние было плохо сшито и всё измялось. У него были странные, соломенные, светло-русые с красноватым отливом волосы, которые торчали из головы, как плохой парик, сделанный из шкуры напуганной до смерти кошки.

Но его глаза.

Его глаза заставили её помедлить.

Алексис смотрела в эти маленькие, почти бесцветные, водянисто-голубые глаза, которые искоса злобно оглядывали её в обтягивающем платье с высокими до самых бёдер разрезами по бокам. Он стоял сгорбившись, голова подалась вперёд, руки свисали по бокам, как будто он был наполовину приматом. Он уставился на Алексис так, словно она только что разделась перед ним в стриптиз-клубе, а он ждал своей очереди на эротический танец в приватной комнате.

У него был вид человека, который может появиться в её клубе «Красный кнут» на Сансет, готовый заплатить немного больше за грубое обращение с одной из танцовщиц.

Ещё у него был вид человека, абсолютно уверенного в том, что это сойдёт ему с рук, независимо от того, насколько всё «вышло из под контроля», случайно или намеренно.

Эта мысль беспокоила Алексис.

Ещё это ощущалось правдой на все сто процентов.

Она поняла, что думая об этом, она невольно ближе прислоняется к Страннику, хмуро всматриваясь в тени этого странного, сгорбленного человека с жестоким лицом.

Она задавалась вопросом, был ли он Странником.

— Нет.

Кэл заговорил рядом с ней, прошептав ей это на ухо. Выглядело всё так, словно он поцеловал её, и толпа снова сошла с ума, скандируя и топая ногами.

— Кто он? — шёпотом спросила Алексис в ответ, улыбаясь Кэлу для толпы.

Глаза Кэла на мгновение вспыхнули более суровым и злым взглядом, который был заметен под светящимися шарами, парящими над ликующей толпой.

— У тебя есть свой надсмотрщик, Светоносная, — его глаза встретились с её, сдерживая гнев. — У меня есть свой. Никто из нас не находится в завидном положении.

Он натянуто улыбнулся ей.

— Хотя должен сказать, — добавил он. — Я в костюме выгляжу намного лучше.

Алексис нахмурилась, обдумывая его слова.

Оглянувшись на сгорбленного мужчину в тени, она пыталась решить, был ли он тем, чьё присутствие она ощущала время от времени в течение нескольких дней.

По какой-то причине она так не считала.

У него была эта ненависть и гнев, но что-то ощущалось не так.

— Наверняка будет лучше, если ты перестанешь пялиться на него, дорогая, — пробормотал Кэл.

— Но почему…

— Не здесь, — резче ответил он.

Когда она подняла взгляд, цвет его радужек потемнел почти до оттенка эспрессо. Эти более тонкие нити жёсткости оставались вплетёнными в выражение его лица, пока он изучал её.

Алексис смотрела на него в ответ, поджимая губы.

Прежде чем она смогла обдумать вопрос или вообще хоть что-нибудь, Странник наклонился и поцеловал её в губы.

Толпа взревела.

Их крики эхом разносились вверх вдоль каменных колонн, но он не остановился.

Он поцеловал её на глазах у всех, его рука слегка поглаживала её голую спину, а другая, которой он обнимал её за талию, ближе прижала её ко всему его телу. В этот раз она чувствовала его гораздо больше, включая его мускулистые руки, его пальцы, твёрдые мышцы его бёдер, его живот и грудь.

Ещё она отчетливо ощутила его член.

Это должно было разозлить её, как раньше.

Её должно было взбесить, что Странник позволил себе такие вольности после всего, что он сделал… особенно после того, как он взял в плен её друзей.

Почему-то в этот раз её это не разозлило.

Ну, это не взбесило её в той же степени.

Вместо этого Алексис почувствовала, как в её сознание пробуждается замешательство и разочарование, которые было направлено не столько на Кэла, сколько на ситуацию в целом.

Она до сих пор не знала достаточно. По правде говоря, она ничего не знала.

Кэл предал