– Да чтоб вас в песочнице забыли! Чтобы вас на улице потеряли! Чтобы вы сломались, порвались и облезли!

Конечно, ей было страшно.

Ей ещё не приходилось оставаться дома ночью совсем одной. Тем более в домике, где дверь из картона, а окна из пакетиков. И родителям сейчас не позвонить. И полицию не вызвать. Вообще из домика до утра не выйти, на помощь не позвать. А кто-то стучится. А если они дверь сломают?

Янку передёрнуло.

Чтобы отвлечься от страшилок, она встала и осторожно прошлась по комнате, чтобы не скрипел фанерный пол. Села на стул. И что, вот так до утра сидеть? Как эти феи вообще тут высыпаются, если у них каждую ночь такие гулянки? Привыкли, наверное.

Янка начала выкладывать на столе узор из крошек от сушки. Постепенно её мысли развернулись совсем в другую сторону.

А интересно, как выглядят ожившие игрушки? Янке почему-то казалось, что у них должны гореть глаза. Красным светом. Или зелёным? Красным или зелёным? Или вообще не горят? Плюшевый медвежонок с горящими в темноте глазами, это страшно. А с обычными пластмассовыми – уже не очень. Красный или зелёный? Нет, она должна выяснить.

На цыпочках Янка подошла к окну и отогнула краешек занавески.

С той стороны на неё смотрели глаза.

Не горящие. Кажется, даже не пластмассовые, сквозь плёнку в темноте не рассмотреть.

Глаза моргнули.

Янка резко задёрнула занавеску и отскочила вглубь комнаты.

Хм.

Или это игрушка в форме человека. То есть, фея. Или фей. Обычный фей. Но обычного фея ночью на улице не должно быть. Значит, игрушка.

Постукивание началось с новой силой. Но чего-то… Чего не хватало. А, её ещё ни разу не позвали поиграть. И, кстати, в оконную раму стучали, а не скребли.

Янка нахмурилась.

Ладно, тот, снаружи, всё равно её уже видел.

Она снова подошла к окну, выглянула, на этот раз не между занавесками, а сбоку, у рамы.

Если это игрушка, то как живая. Глаза у неё какие-то испуганные. Она-то кого боится? Сама себя, что ли? И всё время оглядывается.

Тот, снаружи, заметил, что Янка на него смотрит. Обрадовался, руками замахал. Ага, щас, она на такой фокус не купится. Что он там шепчет? Янка? Надо же, мозгов нет, одна вата, а имя её выучил. Пришелец огорчённо всплеснул руками. Захлопал по карманам. Вытащил что-то блеснувшее. И уколол себя в ладонь! Ой! Янка отодвинулась от окна подальше. А он на секунду прижал ладонь к плёнке. И начал показывать пальцем на плёнку, себе на ладонь, на плёнку, себе на грудь.

На плёнке остался кровавый отпечаток.

Чего не бывает у игрушек, так это крови.

Он показывал, что внутри у него тычет кровь.

* * *

Через десять минут Демьян сидел за столом в её домике и прихлёбывал чай.

Янка подкладывала ему на тарелку кусочки сушки, которые он жадно сгрызал. Жаль, что у неё не было больше ничего съедобного. Янка подумала, что это неправильно, что у фей в домиках нет ни кладовок, ни холодильников. Демьяна определённо следовало откормить. Таких худых и оборванных феев Янка ещё не встречала. У его ног валялась плюшевая шкурка игрушечного пингвина.

– Подъездные мы, – объяснял Демьян.

Он грыз куски сушки, виновато поглядывая на Янку.

– Нас там, наверное, больше сотни. Тех, кого из квартиры выгнали.

– Выгнали? – как-то даже не поверила Янка. – За что?

– А кого за что. В основном за непослушание.

– Ничего себе!

Янка подумала, что, если бы московских детей за непослушание наказывали, выгоняя из квартир, они бы только в подъездах и жили.

– Нет, нет, не так. – Демьян горько усмехнулся. – Они не шалили. Они не выполнили приказания королевы. А я, например, наступил ей на ногу. Нечаянно. Я извинялся! – горячо, будто продолжая оправдываться, рассказывал он. – Но она сказала, что это покушение на высочайшую особу!

Демьян вздохнул.

– Как же вы живете там, в подъезде? – жалостливо спросила Янка.

– Плохо мы живём, – ещё тяжелее вздохнул Демьян. – Одежда истрепалась, видишь? – он поднял руки, показывая протёртые дыры на локтях. – Нас же в чём мы были, в том и выгнали. Едим из помойки. Хорошо, что на улице за углом – мусорный бак.

Янка сморщилась, представив себе содержимое мусорного бака.

– А на мышей охотитесь? – она вспомнила, что рассказывал ей Степан.

– Охотимся. А что делать? Вот, смотри.

Демьян показал ногу. Янка, наклонившись, рассмотрела что-то вроде ботинка из серого меха. Нет, против меховых изделий, шуб и шапок, она ничего не имела. Но от мышиного меха её немного затошнило. К тому же плохо выделанная шкура пованивала.

– Подожди, а как ты здесь оказался? Феи не могут пройти через порог!

– Это кто тебе сказал? – улыбнулся Демьян.

– Степан.

– А это кто?

– Домовой.

– А, новенький. А он пробовал?

– Не знаю.

– Зато я знаю: не пробовал. Спокойно можно через порог пройти, нет там ничего волшебного.

– А почему же…

– А потому, что так нужно королеве, – перебил Янку Демьян. – Мы не заходим в квартиру, она нам запрещает. И к нам никто не выходит. Все думают, что не пройти. Что там волшебство. – Демьян взмахнул рукой, как если бы держал волшебную палочку. – Да нет, в подъезд и раньше по доброй воле никто не выходил, что там делать. Но королеве захотелось, чтобы никто не вздумал попробовать. Вот она и сочинила, что это невозможно. И никто не проверил, представляешь? А нас она объявила дикими, чтобы вы здесь боялись к двери подходить.

Демьян грустно подпёр голову руками.

– Мы там долго не продержимся. Два окна в подъезде разбито, а скоро зима. Это не говоря уже про кошек. К вам недавно одна забегала, какой переполох, сама видела. Но в квартиру они заскакивают раз в год, даже реже. А в подъезде кошки просто живут. В общем, – Демьян колупнул ногтем стол, – феи собираются просить королеву о помиловании. Но она ни за что не согласится пустить нас обратно.

– Почему?

– Да потому что тогда все узнают, что из её королевства можно уйти. Пусть в подъезд, где грязно и холодно, но уйти. Вот меня и послали сначала с тобой поговорить.

– Со мной? – удивилась Янка.

– Ну, я же к тебе пришёл, – улыбнулся Демьян.

Он посидел немного молча, глядя в стол. Улыбка пропала. Подъездный фей пару раз глубоко вдохнул, явно собираясь что-то сказать. Янка ждала. Демьян поднял на неё взгляд.

– В общем… В общем, мы узнали, что ты не фея.

– Откуда? – Янка начала лихорадочно перебивать варианты.