Я забеременела после нашего первого раза. Иван предложил уволиться из авиакомпании и переехать жить к нему. Интересно, предложил бы, если бы не забеременела? Я на самом деле не пыталась «развести его на брак», и он это знал. Я не пыталась его как-то «поймать в сети». Вообще он предохранялся с нашего второго раза, но уже было поздно. Я сама была в шоке! И я не сразу поняла, что беременна. После того как я стала летать, цикл у меня был нерегулярный. Первыми поняли бабушки. Обе однозначно сказали: «Только рожать, независимо от того, что будет говорить «твой».

Но «мой» обрадовался. Хотя опять сказал, что жениться на мне не может. Ну, не может, значит, не может.

Я сказала, что у меня ипотека и две бабушки. Иван выплатил ипотеку и нанял бабушкам помощницу по хозяйству. Бабушки были на стороне Ивана. И ведь я же о них не забуду? Я в самом деле через день ездила к ним в гости.

– Ты же хотела учиться дальше? – спросил Иван. – Поступай в аспирантуру. Ты же сама мне говорила, что не собираешься всю жизнь работать стюардессой. И я сам подскажу тебе, что стоит изучить.

У Ивана на самом деле было много интересных книг, как на русском языке, так и на английском, по, так сказать, финансовой грамотности. Хотя, наверное, слово «грамотность» в данном случае не очень подходит – они были для специалистов. Для тех, кто давно освоил азы и вышел на продвинутый уровень.

– Мне могут потребоваться твои знания, – сказал Иван. – И еще я хочу перевести на тебя часть активов.

– И именно поэтому ты не можешь на мне жениться?

– Да, – ответил он. Хотя, возможно, причина была не только в этом.

Я, конечно, понимала, что «чистого» бизнеса в России нет и быть не может. Иван начинал брокером на Российской товарно-сырьевой бирже, потом занимался импортом продуктов питания, успел побыть чиновником, потом снова ушел в бизнес. Когда мы познакомились, у Ивана был агрохолдинг.

Продукты питания, конечно, всегда нужны. Это был разумный выбор. Еще Ивана интересовала связь – в плане инвестиций. Потом он покупал и перепродавал какие-то вагоны. То ли вагоны требовались агрохолдингу, то ли это просто была этакая небольшая «халтурка». Возможно, у него имелись еще какие-то проекты. Он был обеспеченным человеком, но точно не олигархом. Жить за границей не собирался. Насколько мне известно, недвижимости там не имел. Или имел? И она уже числится на мне?

У Ивана работала русская семейная пара, которая выполняла всю работу по дому. Они жили в небольшом домике, имевшемся на участке. Им было лет по пятьдесят, приехали они в Петербург из какого-то маленького городка в средней полосе России. Они старались быть незаметными, в душу ко мне не лезли, никаких вопросов не задавали, за исключением связанных с хозяйством. Они были похожи на Ивана – такие же домоседы, которые без необходимости с участка не выезжали. Никакие театры, музеи и выставки их не интересовали. Вечером они просто смотрели телевизор в своем домике.

Я отказалась от няни. Я хотела сама заниматься ребенком, в особенности раз мне не приходилось готовить, стирать, убирать и делать все остальное в доме и на участке.

И я занималась ребенком, читала книги, которые мне советовал Иван, сама черпала знания в интернете по интересующим меня вопросам, навещала бабу Таню и мать Андрея, присматривала за помощницей по хозяйству, навещала одного моего старенького преподавателя, который был и руководителем моего диплома и под руководством которого я начала писать диссертацию, встречалась с двумя сокурсницами и одной бывшей коллегой. Вечером я ждала с работы Ивана, мы всегда вместе ужинали, гуляли по нашему участку, в выходные иногда выезжали в другие места Ленинградской области. Мы много говорили на профессиональные темы, но я не знала деталей бизнеса Ивана.

А потом однажды утром в наш дом в большом количестве нагрянули сотрудники органов. И начался ад.

Моя жизнь в очередной раз резко изменилась.

До революции 1917 года

Следующий ребенок появился в семье Аполлинарии Антоновны по приказу одного рогатого мужа.

История его матери напоминала историю Прасковьи Варенцовой, изображенной на картине Василия Пукирева «Неравный брак». Таких историй в те времена было великое множество. Ведь судьбу детей решали родители. Без их благословения венчание было невозможно. Хотя, конечно, можно было украсть невесту и тайно обвенчаться в какой-нибудь сельской церквушке. Но это все-таки были исключения из правил. Да и кража невесты, и тайное венчание вполне могли закончиться лишением невесты приданого. Это тоже останавливало женихов.

Молодой человек по фамилии Васильев хотел, чтобы все было чин по чину, и рассчитывал на приданое девушки, в которую влюбился. Он настойчиво добивался ее руки, но родители были против. Девушку выдали замуж за человека почтенного и с положением. Не старца, как изображенный на картине «Неравный брак», но старше невесты на двадцать лет. Хотя ведь и на известной картине художник погрешил против истины. В той известной истории невесте было восемнадцать, а жениху – тридцать один. Жених был красавцем-мужчиной в самом соку, а не стариканом, которому невеста годится во внучки. Художник творчески подошел к отображению драмы своего друга на холсте. Он передал суть трагедии и эмоции. Невеста нежная и беззащитная, написана округлыми мягкими линиями, а какой-то угловатый жених – прямыми. Кажется, что он весь символизирует увядание и омертвение и смотрит на невесту надменным взглядом победителя. Деньги могут все! Но ведь и в реальности заключались союзы, когда родители продавали юный цветок, чтобы решить свои финансовые проблемы.

Девушку выдали замуж, в браке она явно была несчастна, да и забеременеть не получалось. У «старца» уже были дети от первого брака. Им молодая мачеха пришлась не по душе. Она страдала – и из-за необходимости жить с нелюбимым старым мужем, и из-за отношений со всеми домочадцами.

И тут на горизонте снова появился Васильев.

Терять ей было нечего, и она отдалась ему со всей страстностью, нерастраченной в годы брака. Об их связи узнал рогатый муж и запер жену дома. Но она была уже беременна.

Муж не знал точно, его это отпрыск или не его. Да и жена, вероятно, тоже. Каким-то образом рогоносец узнал про Аполлинарию Антоновну, ее мужа и брата, которые теперь, можно сказать, стали руководителями семейного детского дома – или патронажной семьи. Рогоносец лично познакомился с ними со всеми, посмотрел на условия содержания детей, даже поговорил с детьми и объяснил, что, возможно, в дальнейшем он заберет ребенка назад. Экспертизы ДНК в те годы не существовало, и можно было надеяться определить отцовство только по внешнему сходству. А для этого требовалось немного подождать. Более того, рогоносец отправил письмо другому потенциальному отцу, о чем сообщил и Аполлинарии Антоновне, но из корыстных соображений. Он хотел, чтобы тот тоже поучаствовал в оплате содержания ребенка. Рогоносец просил Аполлинарию Антоновну не говорить о том, что тоже платит. И, конечно, она этого делать не стала. Деньги на содержание детей ей требовались. Чем больше плательщиков, тем лучше.