– Мне вот тут заплатили проезжающие, посмотрите, она нормальная?

– За проверку сто рублей, – сказала девушка в окошке.

– Ничего себе! Да вы не думайте, я у вас и поменяю, если не фальшивка!

– Все равно сто рублей.

– А если бы просто меняла?

– Тогда по курсу.

– Ну, ладно, меняю.

Тем не менее девушка, конечно же, проверила купюру, ничего за это не взяв, поскольку это перестало быть отдельной оговоренной операцией (о, тонкости финансовой жизни!), и отсчитала Татьяне нормальные российские деньги.

Татьяну аж в пот бросило.

Деньги ей требовались для ремонта машины: давно ей говорили, что пора менять карбюратор. А заодно «поршня проверить, руля подвертеть, ходовую простукать».

Карбюратор она купила, а установить его и заодно «поршня проверить, руля подвертеть и ходовую простукать» пригласила Кумилкина, который всем хвастал, что в своей разнообразной жизни был начальником авторемонтников при гараже мэрии города Нарьян-Мара.

Кумилкин пришел, покопался, разобрал, развинтил, что мог, в обеденный перерыв потребовал аванс, купил бутылку водки, выпил и начал все собирать обратно. В результате машина, и без того еле живая, околела совсем – ничего не включалось, не заводилось, не искрило. Мертвая груда железа. Татьяна стала ругаться, а Кумилкин оправдывался, говоря, что хуже этого драного «москвича» он в жизни машины не видал. Потратил только зря драгоценное рабочее время, отнял его от составления бизнес-плана! И ушел, плюясь с досадой.

Татьяна чуть не заплакала. Сгоряча сама полезла с отверткой, содрала кожу на пальце, приложилась губами к ранке, бросила отвертку и отправилась в дом со словами:

– Да гори ты синим огнем!

Гоша же, научившись по книге обращаться с цветами, решил, что и тут поможет книга. Тем более что она у Татьяны была: альбом «“Москвич-412”. Пособие по уходу и ремонту». С очень подробными картинками и схемами. Два дня Гоша ходил вокруг машины и залезал то под капот, то под кузов, сверяясь с книгой, а на третий начал ковыряться. Толик и Костя помогали: то отвертку подадут, то плоскогубцы, то ключ двенадцать-на-четырнадцать либо шестнадцать-на-восемнадцать.

И доковырялись они до того, что к концу недели Татьяну ждал сюрприз: к ее магазину подкатил «москвич», оттуда вышел Гоша и выскочили братья, крича и вызывая мать полюбоваться.

Татьяна вышла. Ахала.

– Как же это вы? Надо же… Гоша, а как ты доехал? У тебя же прав нет! И разве ты умеешь вообще?

– Запросто! – похвастался Толик, будто сам был за рулем. – Сто по прямой выжимает – легко!

– Ты осторожней! – испугалась Татьяна. – И вообще, назад я сама поеду!

Они ехали домой, Татьяна всему поражалась.

– И передача нормально работает, а то скрежетало все… И клапана не стучат… Золотые руки у тебя, Гоша!

Гоша усмехнулся, посмотрев на свои довольно грязные руки.

Братья тоже посмотрели на свои чумазые руки – с гордостью. Толику показалось, что его левая рука слишком чиста, и он размазал по ней пятно черного отработанного машинного масла.

– Ты, может, автомеханик был? – спросила Татьяна Гошу.

– Не знаю. Вообще-то я по книжке.

– Да там понятно все! – сказал Костя. И обратил внимание Гоши, деловито сказав: – Коробку все-таки еще подрегулировать надо. Видишь – рвет?

– Подрегулируем, – сказал Гоша.

Их, подъезжающих к своему дому, увидели Одутловатов-дядя и Кумилкин-племянник.

– Все-таки отремонтировали, – сказал задумчиво Кумилкин. – За какие шиши, вот вопрос!

– Есть соображения? – тут же догадался Одутловатов.

– Имеются. Вот скажи, будет женщина мужика держать, если у него денег нет?

– Смотря какой мужик…

– Я в принципе?

– Не будет, – сказал Олег Трофимович, чтобы не ссориться с племянником, хотя на самом деле считал иначе: его самого, когда он был еще однократным инвалидом, одна женщина держала без денег почти два года. Счастливое было время!

– Так вот, – продолжал Кумилкин, – слушай дальше (хотя дядя и так слушал – а чего еще делать?). – Откуда он появился вообще? Кто он? Ничего неизвестно. Я думаю так: серьезный человек взял кассу и залег на дно!

И глаза Юрия мечтательно затуманились. Это была розовая (она же, впрочем, и голубая) мечта его жизни: взять кассу и залечь на дно. И блаженствовать.

31

Утром следующего дня Муслим увидел такую картину: Татьяна на «москвиче», груженном корзинками с овощами и зеленью (даже на сиденьях стояли, не поместившись в багажнике), проехала специально мимо его палатки. А потом, сделав круг почета, выехала на московскую трассу. К обеду вернулась, опять проехала мимо Муслима, зачем-то высунув из окна руку и помахав какими-то деньгами.

Муслим посмотрел на своего земляка и пожал плечами. Не то чтобы он не понял, все он понял, но есть счастливые люди: что им неприятно, умеют как бы не понимать, не впускать себе в душу.

А к вечеру братья уговорили Гошу поучить их ездить на пустоши между домом и карьером. С разрешения матери, естественно.

Гоша согласился, строго предупредив, что гонять не даст.

Через час-другой и Толик, и Костя вполне уверенно вели машину, огибая кочки и ухабы. Чтобы не ссорились, Гоша определил – каждому по десять минут. Он хорошо понимал тоску мальчика, который сидит рядом с другим, ведущим машину, и жадно смотрит. Одно утешение: можно поправить, поучить, крикнуть: «Дурак, на вторую переходи!»

Окрестные пацаны смотрели сначала издали. Потом начали гоняться за «москвичом» на великах. Потом попросились тоже покататься.

– А фиг вот вам! – ответил Костя, но Гоша посмотрел на него укоризненно.

– Ладно, – смилостивился Костя. – Залезайте. Но за руль не пущу!

И в машину набилось, кроме Гоши, восемь человек пацанья.

Вел Костя.

Он был счастлив, но не показывал вида, смотрел вперед строго и даже почему-то грозно.

– Не крутите башками там! – прикрикнул. – Заднего обзора не даете! – хотя задний обзор ему был не нужен ввиду отсутствия других машин.

Впрочем, зато сзади появился человек.

– Папка! – показал Толик.

Костя развернулся, поехал к отцу. Абдрыков ждал.

Костя лихо остановил машину бампером чуть не у самых коленей отца, Толик выскочил, бросился к нему:

– Привет! А видал, как мы?

Валерий осмотрел машину и находящихся в ней и сказал:

– Так. Вышли все.

Все вышли, включая Гошу.

– Кто разрешил машину брать? – спросил Валерий.