Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Или стихи. Вам нравятся стихи? Мне – да. Хорошие, в смысле. А как вам такое:
«…Она к Кузнечику спустилась.
А тот красу на глаз окинул,
Из попки ей травинку вынул…»?
Жуть! И это детская книга! Основы практической проктологии для детей, а не поэзия. Пушкин с Заходером и Барто отдыхают.
Вот и прикиньте, что тут, собственно, обсуждать, о чем общаться?
Еще, к примеру, экскурсия по картинной галерее с пометкой «18+». Детям туда вход категорически воспрещен! Электронный экскурсовод в виде робота с доброжелательной миной на лице-экране объясняет, что в целях противодействия распространению порнографии «Маха обнаженная» Франциска Гойи была заменена на «Маху одетую», но кому сильно хочется на нее взглянуть – он обязательно ее покажет, только позже и за соответствующее вознаграждение. За деньги можно – коммерция! А вот «Даная» Тициана и вовсе запрещена, поскольку имеется веское подозрение на пересечение с расхожим понятием «золотой дождь»… Во как! Картина «Опять двойка» запрещена, потому как искусственный интеллект углядел в ней насилие над ребенком. Тихов и Дейнека – чистая пропаганда разврата и страшного, до ужаса кошмарного, как Годзилла для японцев, социализма. Тициан мешает продажам пижам для сна, Рубенс не угодил женскими формами – некорректное формирование у населения понятия об идеальной женской фигуре от Барби, то есть, может повлиять на торговлю средствами для похудения. Шишкин и Юшкевич не потрафил интеллекту невероятными пейзажами, которые в наше время донельзя изгаженной природы днем с огнем не сыщешь, и потому картины могут вызвать у рядового обывателя ностальгию по прошлым временам. Особо не угодила Шишкинская картина «Утро в сосновом лесу» – ополоумевшие медведи безнаказанно ломают зеленые насаждения. И так далее, и тому подобное…
А вот Ван Гог в большом почете у AI. Красиво, конечно, интересная цветовая гамма, необычно, но не понимаю я его, хоть ты тресни! «Черный квадрат» Малевича на почетном месте висит – с точки зрения интеллекта просто гениальное творение в своей законченности, четкости и простоте восприятия. Еще присутствует великое полотно молодого современного художника Сташевского – «Черное и белое». Представьте себе холст, размером три на два метра и весь измалеван чередующимися широкими волнистыми линиями черного и белого цвета. Поговаривают, Сташевский с психу замазал неудавшуюся картину черной и белой красками и выкинул ее в окно, а пролетавший мимо дрон обратил на нее внимание – так родился шедевр… И, разумеется, в изобилии имеются картины от самого AI, то бишь, искусственного интеллекта. По мне, так мазня бессмысленная, почище абстракционизма Кандинского – инцепционизм, чтоб его!..
А статуи? Вы видели «Давида» Микеланджело в трусах от Гуччи или «Нимфу» Бартолини в купальнике от Прада? Даже бирочки прилеплены, чтоб все знали, что и от кого следует покупать. А зрелище – в кошмарном сне не приснится! И ведь умудрились же как-то натянуть! Ох, несчастное искусство на службе коммерции…
Ну ладно, не будем о грустном.
Сижу я, значит, упиваюсь тишиной, и тут чертов мобильник проснулся, затренькал. Я едва из кресла не выпрыгнул, настолько нервы взвинчены были. Схватил мобильник, в экран уставился. Номер незнакомый, но какой-то из бесплатного диапазона, по которым вечно звонят и всякую туфту лопоухим хочухам втюхивают – по-другому и не скажешь, слов нормальных не хватит.
Прикладываю мобильник к уху.
– Алло?
– Господин Васильев? – раздается в ухе, и сразу понимаю, не человек говорит – автомат.
– Он самый.
– Рад вас слышать! – восторженно восклицает динамик.
– Покороче, пожалуйста, – обрываю я восторги назойливого автомата.
– Покороче – так покороче. Сеть магазинов «Триколор» беспокоит.
– Слушаю вас, – отвечаю, а у самого внутри все дрожит в предвкушении: никак бедствия с последствиями начались?
– Вы у нас сегодня телевизор приобрели.
– Ну а вам-то какое дело? – грубо бросаю я в трубку.
– Как так?! – удивляется мобильник. – Мы же должны знать ваше мнение о сервисе, технике и вообще.
– А разве я обязан отвечать?
– Желательно. Хотя и необязательно. – В голосе автомата чувствуется железная настойчивость, и понимаю, последняя фраза сказана для чистой проформы, не более.
– Я всем доволен. Что-нибудь еще?
– Прямо всем? – не поверил автомат.
– Прямо и всем. Еще вопросы?
– Один: мы вот уже несколько часов не получаем информацию от вашего телевизора.
– Я его выключил.
– Не имеет значения! Информация поступает независимо от режима работы.
– А вам не кажется, – я поудобнее устраиваюсь в кресле, – что вы немного того, перегибаете палку? Это уже вмешательство в частную жизнь, наблюдать за мной.
– Да не волнуйтесь вы так, господин Васильев! Ваша частная жизнь неприкосновенна (ага, так я тебе и поверил!), и никто не собирает на вас компромат (ну да, разумеется!). К тому же к нам от техники поступает информация исключительно технического плана.
– Какая именно?
– Режимы работы техники, сбои и прочая обезличенная статистика.
– Какая же она, – говорю, – обезличенная, коли вы конкретно мне звоните и требуете, чтобы я предоставил вам доступ к моей личной тайне.
– Мы ничего не требуем, господин Васильев, успокойтесь.
– Хватит меня успокаивать! – скрипнул я зубами. – Я и так спокоен. В меру.
– Но по договору купли-продажи мы имеем право затребовать техническую информацию от вашей техники в гарантийный период. Вы сами подписали договор.
– Бред! Ничего я не подписывал.
– Подписали! Вот у меня перед глазами договор купли-продажи, и заверен он вашей электронной подписью.
– В первый раз слышу!
– Как так? – опешил автомат.
– А вот так: не знал – и все тут.
– Вы, вероятно, шутите?
– Не знал! – настойчиво повторяю я. Нет, я и вправду не знал! И возмущение мое было вовсе неподдельным.
– Ну как же…
– А вот так же! – взорвался я. – В магазине мне подсунули планшет для оплаты покупки. Я и ткнул в него пальцем, деньги списались. Больше я ничего не знаю
