Оказавшись внутри, Лиза рухнула на кровать и снова накрылась одеялом, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Она вся превратилась в один оголенный нерв, и, вытянувшись в струнку, ловила все происходящее в коридоре.

Услышав шаги, она протянула руку и выключила бра, от чего на комнату огромным черным покрывалом рухнула темнота. Девушка по инерции закрыла глаза, и перед глазами встала та же тьма, что и оказалась в комнате.

Она скорее почувствовала, чем услышала, как кто-то тихо садится на ее кровать – матрас немного прогнулся под весом чужого тела. Лиза сжалась и вцепилась в одеяло, притворившись спящей.

Медленно и ласково он погладил ее щеку своей большой ладонью, убрал упавшие на лоб волосы, открыв его и тут же поцеловал в это место, опалив ноздри приятным мужским запахом тепла. Девушка вздохнула и будто потянулась за лаской, осторожной и тихой, как ветер в конце мая.

Мужчина уловил это ее легкое движение и поддался – легко поцеловал кончик носа, прошелся губами по щеке и, когда она открыла глаза, обрушился на ее губы. Поцелуй, голодный, искренне-злой и в то же время стирающий все на своем пути, потряс Лизу.

Она отвечала со всем жаром, привстав с подушки и уцепившись одной рукой за его плечо, обтянутое тонкой футболкой, а второй – притягивая ближе за шею. Мягкие волосы щекотали пальцы, и это добавляло возбуждения: мужчина явно реагировал на прикосновения и стоило ей провести пальцами по голове, как он усилил напор, вторгаясь в ее рот глубже и агрессивнее.

Его язык кружил внутри ее щек, танцевал собственный танец с ее языком, и дарил невыносимое удовольствие. От прикосновения пробившейся щетины было щекотно, но не смешно.

Девушка почувствовала, как все в ней плавится и распаляется от невыносимого чувства. Ей хотелось обладать и быть покоренной, возвыситься и упасть вниз.

И как только он отпустил из плена ее губы, чтобы приникнуть обжигающими, словно кипяток, поцелуями к шее, она сквозь зубы с шипением втянула в себя воздух. Этот звук будто бы снес все границы, которые он построил для себя: с едва слышимым ругательством он запрыгнул на ее кровать, оказавшись в одну секунду сверху.

Оперевшись локтем на подушку, чтобы удержать свой вес, он навис над ней черной гигантской громадой, которая могла раздавить ее в одно мгновение. Лиза затрепетала. На  тех местах, что он только что целовал, стало холодно и это несоответствие ужасно возбуждало. Жар и холод. Лед и пламя.

Он не стал медлить, продолжая свою пытку: положив ладонь к ней под поясницу, притянул выше, так, что ее грудь, скрытая майкой, оказалась прямо у него перед лицом. Он провел щекой по одной половине груди, потом по другой, и чуть прикусил небольшую выпуклость зубами.

Лиза застонала, и это послужило для него новым сигналом к действию: он усилил захват, прижимая ее к своему телу, так, что Лиза почувствовала его возбуждение, его жар, его страсть. Он сдвинул майку в сторону, так, что девушка оказалась практически обнаженной под ним, и лизнул кожу, покрывшуюся мурашками, прикусил и поцеловал, лизнул и снова прикусил. Нежная кожа отражала все: и холодок после его поцелуя, и мягкое щекотание жестких волосков на его лице, и горячее дыхание.

Лиза горела. Она металась под его опаляющими поцелуями и была готова взорваться, но он не давал ей этого.

Вдруг он снова навис прямо над ней, и Лиза попыталась сфокусировать взгляд на нем. Перед глазами все плыло и она не видела практически ничего, кроме его черных глаз.

- Да, да, - услышала она собственный голос, запыхавшийся и сбитый.

- Ох, принцесса…- он чертыхнулся и вдруг вскочил с кровати и в мгновение ока оказался у двери, открывая ее.

Недоуменная, Лиза обняла себя руками – после такой горячей встречи стало холодно, сразу стали ощущаться на теле мокрая от его поцелуев майка и влажные трусики. Она поежилась.

Он открыл дверь, и, не оборачиваясь, вышел из комнаты, притворив ее за собой.

Лиза рухнула на полушки. Что это было? И.. кто это был?

Яков открыл окно спальни и выглянул наружу, почти полностью высунувшись в морозную ночь. Холод не ощущался – на коже начал проступать подшерсток, который очень быстро сменялся шерстью. Он поднял голову вверх, и хотел завыть, как делал это обычно, но потом вспомнил, что находится среди людей, а не в деревне, где такие проявления звериной натуры были в порядке вещей.

Да и не хотелось пугать Лизу, которая спала в нескольких метрах от его комнаты. О ней он подумал с каким-то содроганием внутри, которое и смутило, и встрепенуло все дремавшие инстинкты. 

Короткий пасс руками в прыжке и на крышу первого этажа приземлились лапы, покрытые серой шерстью. Послышался скрежещущий звук – шифер царапали толстые когти.

Шшшшварк-шшшварк – царапалось покрытие, и вот он уже внизу, мягко приземлился в снег, который приятно охладил лапы. Наст сломался с характерным звуком и немного царапнул мягкие полукружия подушечек, колко впился с промежутки между когтями, и это ощущение разогнало кровь.

Все звуки, запахи, стали намного ярче и сильнее, и, вдохнув полной звериной грудью свежий морозный воздух, помахивая хвостом, волк медленно потрусил в лес.

Хотелось свободы, воздуха, размять застоявшиеся мышцы, поваляться в снегу, почесать о него свою спину и бока. С высунутого языка капнула пара капель вязкой слюны, и волк, на ходу оскалив пасть, зачерпнул немного снега ртом, охлаждаясь.

Снег тут же растаял на горячем языке, скользнул в глотку теплой водой.

Волк в два счета добежал до забора и остановился. Выходить за периметр охраняемого дома было нельзя, но там, за электрической оградой, был манящий лес, полный разных запахов и неизвестных следов, интересных тайн и ночи.

Волк пробежал перед забором сначала в одну сторону, потом в другую. Встал у калитки, а потом увидел – в дальнем углу было специальное отверстие для того, чтобы выйти из заграждения в обличие животного. Брат всегда был таким – предусмотрительным и ценящим комфорт, и сейчас Яков был ему благодарен за это.

В два прыжка он очутился у черной дыры и замер. Она была закрыта, и по ней тоже пущен ток, чтобы никто не смог войти. Но и выйти тоже!

Волк завыл. Он примерился к высоте забора, чтобы перепрыгнуть его, но понял, что идея глупая: человек, который своей профессией выбрал безопасность других, о своей подумает в первую очередь.

Он сел на снег, переставив перед собой лапы, располагаясь удобнее. Хвост подметал снег позади, с мягким скрежетом, не слышимым человеческому уху.

Тут мышцы волка напряглись, забугрились, и он весь собрался внутренне: сзади него почудилось движение.

Ррраз, два, и третьей секунды не прошло, как сзади на него напали. Огромная волчья туша навалилась сверху, прикусила загривок. Не сильно, не больно, но очень обидно.

Яков клацнул зубами в миллиметре от чужой серой лапы, получил по носу шлепок хвостом, и к нему прилипло несколько волосинок. Он чихнул, одновременно пытаясь вывернуться из захвата нападавшего, но тот только сильнее прикусил кожу. Яков раскинул лапы впереди, разъезжаясь по снегу, и замер. Хвост колошматился из стороны в сторону, задевая противника, снег, собственные бока.