Тави поморщился, глядя на собственное запястье, теперь напоминающее огромную, распухшую сосиску из мучения и боли.

— Это еще одно доказательство того, что я учусь быстрее, чем ты, Макс.

— Ха. Продолжай в том же духе и запястье свое будешь своими силами лечить.

Вопреки своим словам, Макс выглядел обеспокоенным.

— Ты в порядке?

Тави кивнул.

— Извини, что наорал на тебя, Макс. Я просто…

Тави ощутил внезапный укол одиночества. Это чувство уже стало привычным за последние шесть месяцев.

— Я пропущу встречу. Я не увижу Китаи.

— О, великие фурии, даруйте мне хотя бы один день без его нытья о ней! Она была твоей первой девушкой, Кальдерон, это пройдет.

Укол одиночества перерос в боль.

— Я не хочу, чтобы это прошло.

— Такова жизнь, Кальдерон.

Макс забросил на свое плечо здоровую руку Тави и поднял его с земли, помог добраться до костра, где Магнус подливал кипяток в уже почти полный чан с водой.

Сумерки в долине Амарант тянулись долго, если, конечно, сравнивать с родными горными местами для Тави. Каждый вечер, за час до заката, они останавливались, чтобы успеть дать несколько уроков Тави о военной тактике и технике Легионов. Уроки были тяжелы, большей частью практические упражнения с тяжелым клинком, и первые пару-тройку вечеров он не мог шевелить левой рукой без боли. Макс решил, что рука Тави не достаточно тренирована, пока за две недели упражнений под кожей не оформились бугры мышц. Еще неделю Тави вынужден был тщательно изучать неуклюжую технику, но он признавал, что он еще никогда не был в лучшей боевой форме, чем сейчас.

Пока Макс не сломал ему запястье.

Макс расположил Тави возле чана, и Магнус положил сломанную руку в теплую воду.

— Парень, тебя лечили когда-нибудь с помощью водяных фурий?

— Много раз, — ответил Тави. — Моей тете приходилось неоднократно лечить меня.

— Хорошо, хорошо, — одобрил Магнус. Он на минуту замедлился, затем закрыл глаза и расположил ладони на поверхности воды. Тави почувствовал, как вода начала бурлить, как будто невидимый угорь заскользил вокруг его руки, стало тепло и рука онемела, как всегда было при исцелении.

Боль исчезла и Тави облегченно вздохнул. Он подался вперед, стараясь не двигать рукой. Он не был уверен, что можно заснуть сидя, и с открытыми глазами, но у него похоже получилось. Когда он поднял голову в следующий раз, уже наступила ночь и в воздухе плыл запах тушеного мяса.

— Отлично, — устало сказал Магнус и убрал свою руку из воды. — Попробуй теперь.

Тави поднял свою руку из воды и согнул пальцы. Движения были болезненны, но опухоль спала, и пульсирующая боль исчезла, оставив лишь легкое напоминание, в сравнении с тем, что было раньше.

— Хорошо, — тихо сказал Тави. — Я не знал, что вы лекарь.

— Всего лишь помощник целителя во время моего пребывания в Легионах. Но такого рода вещи — всего лишь обычная рутина. Будет слегка болеть. Ешь, сколько сможешь за ужином, и старайся ночью держать приподнятой, если не хочешь, чтобы рука ныла.

— Знаю, — заверил его Тави. Он встал и протянул лекарю исцеленную руку. Магнус капризно улыбнулся и принял ее. Тави помог ему подняться, и они вместе пошли к котелку, висевшему над костром. Тави был страшно голоден, как всегда после исцеления. Он проглотил две чашки подряд, вычистил всё оставшееся в котелке в третью чашку и немного притормозил, макая жесткие хлебцы в бульон, чтобы сделать их хоть немного съедобными.

— Можно вопрос? — обратился он к Максу.

— Конечно, — ответил здоровяк.

— Зачем ты обучаешь меня технике? — спрсил Тави. — Ведь я по легенде офицер, а не рядовой.

— Сложно сказать, — протянул Макс. — Но, даже если тебе и не пригодятся эти умения, ты должен знать, что это такое. Манеру мышления легионера, причины его поступков.

Тави нахмурился.

— К тому же, чтобы исполнить свою роль, ты должен уметь видеть, что именно селедки делают не так.

— Селедки? — не понял Тави.

— Новобранцы, — уточнил Макс. — Первые пару недель они бьются, как сельдь, выброшенная на берег, а не легионеры. Это нормально для опытного мужчины — заметить каждую ошибку, которую делает селедка, и обличить ее самым унижающим способом. И, по возможности, погромче.

— Вот почему ты так со мной? — спросил Тави.

Макс и Маэстро одноременно ухмыльнулись.

— Первый Лорд не хотел, чтобы ты лишился этой бесценной части опыта, — сказал Магнус.

— О, — сказал Тави, — я непременно его поблагодарю.

— Договорились, — ответи Магнус. — А теперь давай-ка проверим, всё ли ты помнишь из того, чему я учил тебя, пока мы ехали.

Тави нахмурился и доел остатки своего ужина. Практические занятия, боль, врачевание — он был совершенно обессилен. Если бы он решал, чем дальше заняться, то он просто улегся бы и уснул прямо там, где сидел, что, без сомнения, прекрасно понимали и Макс, и Магнус.

— Всегда готов, — вздохнул он.

— Очень хорошо, — сказал Магнус. — Почему бы тебе, для начала, не рассказать мне о всех предписаниях, касающихся санитарии и гигиены, а также санкциях за их несоблюдение?

Тави тут же начал повторять соответствующие предписания, хотя их так много сгрудилось в его голове за последние три недели, что было подвигом вспомнить любое из них, особенно, учитывая его усталость. От инструкций по санитарии Магнус перешел к логистике, процедуре разворачивания и сворачивания лагеря, расписания наблюдений, схемам патрулей и сотням других особенностей, которые Тави должен был помнить.

Он заставлял свой мозг выдавать факт за фактом до тех пор, пока усталость не вынудила его зевать через слово, наконец Магнус сказал:

— Хватит, парень, достаточно. Иди поспи.

Макс уже час как вовсю храпел. Тави нашел свое одеяло и расстелил его. Он положил руку под свой тренировочный шлем и задумался.

— Думаете, я готов?

Магнус наклонил голову и задумчиво отхлебнул свой чай.

— Ты быстро учишься. Ты упорно работаешь, чтобы овладеть своей ролью. Но это вряд ли имеет значение, — он взглянул на Тави. — Ты думаешь, ты готов?

Тави закрыл глаза.

— Я справлюсь. По крайней мере, если что-нибудь, неподвластное моему контролю, не пойдет настолько неправильно, что убьет нас всех.

— Неплохо, парень, — хмыкнул Магнус. — Говоришь, как настоящий легионер. Но запомни кое-что, Тави.

— Что?

— Сейчас ты притворяешься солдатом, — произнес старик. — Но твое назначение рассчитано на какое-то время. К тому моменту, как всё закончится, притворяться ты уже не будешь.