в самые жаркие дни лета. Видимо, к зиме придется переезжать. В такой сырости просто невозможно жить.

В комнате матери все как обычно — только в этот раз на столе сладости и дымиться вкусный чай. Матушка в хорошем расположении духа. И это очень хорошо.

— Привет, мам, — улыбаясь, сажусь возле Лисы и продолжаю — Как ты, уже отошла от этой новости?

Она кивает и указывает на пустую чашку.

— Угощайся, Лян, — я наливаю себе чая, мимолетно задумываясь не отравлен ли он.

— Мам, тебе же не было плохо, сердце не болело? — интересуется Лиса, степенно попивая чай. В ее глазах проскользнула искренне беспокойство за матушку.

— Нет, — отмахнулась Наденька — Просто эта новость меня немного ошарашила.

— Мам, — пытаюсь как-то оправдаться я, но ничего в голову не лезет

— Нет, Лян, не оправдывайся, — прерывает ход моих мыслей Надя — Я понимаю ваше стремление. Даже разделяю его, но ты должна понять, что женщине в революции не место.

— Почему же? — притворно удивляюсь я, ожидая стандартный ответ — Ты же участвуешь. И Инесса тоже занимается революцией.

— А счастья эта революция нам добавила? — вдруг горько улыбается Надя и мне приходится опустить глаза — Нелюбима я, бездетная Инесса… Ты думаешь, что мы к этому стремились?

— Почему же ты нелюбима? Отец тебя любит, он готов на все ради тебя, — запинаюсь на половине этой лжи — Да и у Инессы есть дети.

— Дети видят Инессу раз в полгода. Ты думаешь, они когда-то признают ее как мать? — Надя отставила чашку чая в сторону, силясь не расплескать напиток — А ваш отец… Да, любит меня особой любовью, но революцию он любит больше.

— Любой мужчина любит революцию больше. — хотелось бы просто и естественно отмахнуться от этих слов, но мать говорит чистую правду — Революция, как женщина, ее надо содержать и сильно, очень сильно любить.

— Все наладится, не переживай. — когда я начинаю философствовать, Лиса всегда найдет слова для утешения — Как только революция закончится, все будет хорошо.

Утешает и осекается. Да, как только революция закончится — все будет хорошо. У матери с отцом будет пять спокойных лет, когда они смогут насладится друг другом, а потом… Потом матушку ждет около пятнадцати лет одиночества и тоски. А самое страшное в том, что она не бросит революцию — она продолжит ее вершить своими хрупкими руками. Она выдержит все — насмешки, проклятия, даже стерпит и проглотит все обиды от Сталина. И, если один из слухов правда, то она простит ему угрозу признать Арманд официальной женой отца. Но если она простит, то мы не стерпим. Да и не будет она одинока пока у нее есть мы. Думаю, мы сможем защитить ее от любой угрозы. Ее, не отца. Если все пойдет по истории, то на отца будет совершенно три покушения. Даже если мы одно из них попытаемся остановить, то неизвестно не придумают ли ещё чего-то враги?

— Ничего уже не будет хорошо, — улыбнулась мать — Но нам надо ценить то, что есть сейчас. Иначе мы не сможем никак жить. Так зачем вы пришли, девочки?

— А мы не могли просто так заглянуть? — осторожно ищу пути отступления

— Не забывай, я твоя мать и я прекрасно знаю, когда ты приходишь просто так, — тепло улыбнулась матушка — А когда ты хочешь что-то попросить. Говори, Лян.

— Мы с Лисой ходим поехать на прием в ее крестного, а отец не хочет нас отпускать — на одном дыхании выпалила я, поняв, что мать все уже знает — Ты бы не могла поговорить с ним?

— К Саше? — удивленно переспросила мама — Вы должны там побывать. Саша устраивает прекрасные приемы. Быть приглашенными на них это большая честь. Я поговорю с отцом.

— Спасибо, мам, — благодарно улыбнулась и прижалась к матери — Ты всегда нас понимала лучше.

— Я когда-то тоже мечтала о таком. — кивнула она — Я прекрасно вас понимаю. А Саша поможет вам выйти в свет. Да и не пожалеет он внимания для крестницы. Он даст вам то, о чем вы так мечтаете.

Вы не знаете о чем мы мечтаем. Просто не знаете. Но тут вы правы — Александр Парвус вполне сможет дать нам то, что нужно — информацию и людей. А ещё он может дать денег, но не об этом сейчас.

— Спасибо, — прошептать ещё раз и покрепче обнять мать.

Глава восьмая

Утро началось в шесть часов. Я только-только вошла во вкус сна, как в нашу с Лисой комнату ворвался маленький ураган по имени Надюша.

— Доброе утро, — она сразу же схватилась за шторы, пуская в комнату пасмурную погоду Берна — Утро начинается рано.

— Что случилось, мам? — уже почти проснувшись, спрашивает Лиса — Война или, упаси кто-нибудь, революция?

— Да нет, всего-лишь подготовка к приему крестного отца Лисы, — почти шепотом обронила мать, но нам хватило первой половины фразы, чтобы резко подорваться с постели.

— Как ты убедила его? — смущенный румянец и опущенные в пол глаза говорили сами за себя — Спасибо!

— Каков план на утро? — поинтересовалась Лиса, тактически переводя тему на более безопасную — А ты поедешь с нами?

— Да, я поеду с вами, — комично кивнула мама — А планы на утро… Их слишком много, чтобы назвать.

Хорошая Наденька, милая. Это просто прекрасно, что она едет с нами, пусть немного развеется и забудет о отце и всех своих проблемах. Прием может развеять ее тоску и, возможно, Парвус развеселит ее. И, кстати, очень уж интересно, что могло быть между Надей и Александром лет десять назад. Неужели у них реально была какая-то тайная связь за которую отец до сих пор ненавидит Парвуса? Но тогда почему он сейчас отпускает мать с нами? Как много вопросов, но ни одного ответа.

— Быстрее, девочки, быстрее, — матушка подгоняла нас, помогая собрать все нужные вещи в небольшой саквояж. — Поезд через час.

Мы так же, в темпе очень быстрого танца позавтракали под хмурыми взглядами отца и поспешили на поезд. Интересно, что заставило отца промолчать и не сказать совсем ничего на этот счет? Возможно, он просто избавился от очередной головной боли(нас, если кто-то ещё не понял) на два дня. Маленькая, но передышка. И для нас, и для него. Мы сможем продумать свои планы, отец спокойно поработать.

Наша длинная дорога должна была длиться около шестнадцати часов, но она прервалась примерно на половине из-за неполадок с рельсами. Нам пришлось тащиться на самой маленькой скорости около