Вспомнив добрую старушку, которая ей фактически заменила мать, девушка тяжело поднялась с кровати и медленно направилась к гардеробной. Достала спрятанный тёплый плед — подарок нянюшки и, завернувшись в него, вернулась в спальню. Прошла к окну, устроившись на широком подоконнике. Мягкая, пушистая ткань согрела не только тело, но и душу, утягивая мысли в прошлое.

Вспомнился смех нянюшки, когда она ловила бегущую по изумрудной траве маленькую Эвелину.

— Стой, негодница, — грозила пальцем, шутливо сдвинув брови. Потом охала, в притворстве хваталась за грудь, усаживаясь на траву, и Эвелина тотчас бежала обратно:

— Няня, плохо да? Не буду больше! Прости, прости меня! — каялась, целуя пухлые щёки женщины, уголки глаз, из которых разбегались лучистые морщинки.

— Уже не плохо, — обнимала женщина девчушку, усаживая на свои колени. — Вот ты подошла, поцеловала и сразу стало лучше, — улыбалась она, поглаживая золотистые волосы малышки.

Эвелина не знала, что такое материнская любовь, материнские объятия, но ей вполне хватало заботы любви нянечки, к которой она тянулась всем сердцем.

Даже после гибели родных она к своему стыду не горевала по погибшим отчиму с матушкой, ни по брату и сестре, с которыми практически не общалась. Хотя тот день отпечатался в её памяти до мельчайших подробностей.

Она случайно попалась на глаза отчиму, а он, будучи в отвратном настроении, запер падчерицу в глубоком винном погребе. Именно это и спасло её, потому как в то утро, за их городом открылся разлом, выпуская смертоносный эфир Бездны. Проникая в сознание людей, туманил разум, побуждая убивать друг друга, вытягивая через жгуты энергию смерти, боли, ужаса, ненависти.

Эвелина тогда, не зная — что творится наверху, забилась в самый дальний угол погреба, вздрагивая от доносящихся под землю криков и сжимаясь от воплей, раздирающих душу. Даже когда всё стихло, она боялась выползти из маленького закутка. Она не помнила — сколько прошло времени с момента, когда наступила оглушающая тишина. Когда же услышала отдалённые голоса мужчин, решилась выползти, потихоньку дойти до двери погреба и позвать на помощь.

Так она осталась сиротой. Так узнала, что из её рода выжили всего десяток человек. Как бы ни просила её нянюшка, как бы ни плакала Эвелина — им не позволили остаться вместе. Девчушка была обладательницей пусть и мизерного, но всё же дара и её отправили сначала в реабилитационный центр, а потом перевели жить в интернат.

Судорожно втянув воздух, Эвелина вспомнила то чувство острого, невыносимого одиночества, которое стало её спутником в те годы. Только один день в неделю был для неё отрадой, когда её забирала нянюшка. Но всё изменилось, когда ей исполнилось десять лет. Именно в тот год она познакомилась с Диналией.

Новенькая девочка сразу привлекла внимание интернатовцев своей бравадой, отвагой и широкой белозубой улыбкой. Её огненные волосы, тугими кудряшками торчали во все стороны, придавая залихватский вид. Почему Эвелина привлекла внимание Диналии, она не знала. Но в самый первый день своего пребывания в интернате, новенькая девочка уселась в столовой с ней рядом, а после на уроках за одну парту.

— Ты где спишь? — после учёбы спросила и решительно потащила Эвелину в жилой корпус. — Будем дружить. Ты такая странная и смотришь на меня как будто я тебя съем. Ты чего, боишься меня что ли? — удивлённо вздёрнула рыжие бровки, покачала головой и пообещала, что будет её защитницей.

Они были странной парой — решительная, боевая Диналия и тихая, скромная Эвелина. Их дружба, преданность друг другу удивляла не только сверстников, но и воспитателей, учителей.

— Я ведь не брошенка, ты не подумай, — делилась подруга перед сном с Эвелиной. — У меня родной брат остался живой. Он вообще у меня знаешь какой? Он смелый, сильный и храбрый. Сейчас он учится в академии, потому что у него дар сильный… нет! У него сильнейший дар. А потом он заберёт меня. Вот увидишь! — сжимала кулачки Диналия и обещала Эвелине: — А я его попрошу, он и тебя заберёт и няню твою. Мы же теперь как сёстры. Так что нас обеих заберёт!

Эвелина с трепетом и страхом ждала знакомства с братом Диналии. Оно состоялось за пару дней до её одиннадцатилетия и перевернуло жизнь. Высокий шатен с задорной улыбкой и великолепно сложённым телом, смотрел на смутившуюся девчушку с теплотой и интересом. Единственные выходные дни он потратил на то, чтобы пересечь всё королевство и приехать в интернат к сестре. Забрал девчушек и весь день провёл с ними, а вечером Эвелина, не сдерживая слёзы, наблюдала как Диналия прощается с братом. Отчаянно завидовала подруге, потому как она могла себе позволить обнять его, потребовать, чтобы писал и не забывал.

Вистар уехал, даже не подозревая о том, что маленькая девчушка влюбилась в него по уши, что стал он для Эвелины центром мира. Идеал мужчины, ведь для неё в Вистаре воплотилось то, о чём может мечтать любая девушка — он был красив как дитя Благостных Отца и Матери, храбр, смел, умён и одарён.

Вистар ещё два раза приезжал к сестре, закончил академию и провёл с Диналией и Эвелиной три самых чудеснейших дня, а потом уехал в другое королевство. Подруги знали, что его зачислили в команду, которая ведёт зачистку возле разломов, что он выискивает оставшихся в живых и именно он, как одарённый Благостным, светлым эфиром помогает пострадавшим вернуть разум, вытягивает из несчастных остатки эфира Бездны.

Вистар никогда не забывал о сестре и обещал забрать её после окончания интерната. В своих письмах спрашивал и об Эвелине, что безумно радовало девушку. Когда подругам исполнилось пятнадцать, они узнали о ранении Вистара.

В тот день посреди урока, наставница забрала Диналию, а когда Эвелина ворвалась в комнату в поисках подруги, узнала ужасающую новость — Вистар тяжело ранен и находится на лечении. Диналию, как близкую родственницу наставница интерната отвезла к брату, где и оставила, вернувшись обратно. А Эвелина сходила с ума от тревоги, не зная — насколько сильно ранен Вистар и есть ли угроза его жизни.

Письмо подруги вернуло Эвелину к жизни, она ведь после отъезда Диналии не могла ни пить, ни есть и даже ночами ей снились кошмары, от которых девушка просыпалась от собственного крика в холодном поту. Прочитав послание подруги, Эвелина узнала, что Вистар два месяца пролежал в госпитале и сестре не сообщали о его ранении, чтобы не тревожить. А вот когда мужчине стало лучше, когда он уже мог самостоятельно ходить, тогда к нему и привезли Диналию.

«Он так сильно хромает, что каждый раз у меня слёзы градом льются, — писала тогда подруга Эвелине. — Но он у меня сильный! Каждый день много занимается и целители говорят, что он скоро будет бегать быстрее прежнего. А ещё Вистар наконец купил дом, представляешь? Не поместье конечно, брат сказал, что потом купит больше, но мне очень нравится. Мы с ним вдвоём покупаем для нашего дома всякие безделушки и нужные вещи. У нас даже прислуга своя есть», — хвалилась подруга в письме, над которым Эвелина роняла слёзы.

Только через полтора месяца Вистар привёз Диналию обратно в интернат. Он не до конца восстановился, ещё сильно подволакивал ногу, и левая рука его не слушалась, но мужчина решительно рвался обратно на службу, что ещё больше подняло его в глазах восторженной Эвелины.