– Не могу винить его в этом. Я понимаю, почему он решил остаться здесь. Это место особенное.

Броуди взглянул на меня, словно проверяя, говорю ли я искренне. Я улыбнулась, вспомнив, как он советовал делать это почаще.

– Да, так и есть. – Он отошел, чтобы оценить свою работу, затем выровнял еще одну панель забора. Я, ничего не говоря, придержала ее для него.

– Что случилось с Уолтом? Как он умер?

– Док сказал, что он отошел мирно. Во сне. Лучшая смерть, на которую можно только надеяться.

Я кивнула.

– С моей Ма-Ма было то же самое. Моей бабулей, – добавила я на случай, если он не был знаком с каджунским [17] термином.

– Я знаю, что такое Ма-Ма. Вы были близки?

– Да. – Я улыбнулась. – Она вырастила меня с братом. Некоторые люди считали ее сумасшедшей. Другие же были истинно верующими.

– Верующими во что?

– Она была экстрасенсом. – Я наблюдала за выражением его лица, ожидая увидеть признаки недоумения, но их не оказалось. Он воспринял спокойно сказанное мной.

– У тебя тоже есть дар?

– Она так говорила.

– Но ты в это не веришь?

– Иногда верю. Некоторые ситуации невозможно объяснить. А порой я знаю то, о чем люди мне не говорят. – Броуди выглядел настороженным, и я поспешила успокоить его: – Точнее, не так. Я не умею читать мысли. Просто… чувствую людей. Что-то вроде их вибраций. Но не всех. Только определенных. – Как ты. – Но у некоторых людей есть аура, и они излучают сильные вибрации.

– Некоторые люди… как я, например?

Заметив настороженность в его тоне, я замешкалась, прежде чем ответить. Казалось, Броуди было что скрывать.

– Ты не испугаешься, если я скажу «да»? Не убежишь?

– От чего?

– От меня.

– Если таким образом ты решила заигрывать со мной, то получаешь баллы за оригинальность.

– Я не заигрываю с тобой. Просто поддерживаю беседу. Подумала, что тебе может быть интересно. Учитывая, что ты, очевидно, кто-то вроде заклинателя лошадей.

Он фыркнул.

– Я не заклинатель лошадей.

– Ладно. Как скажешь.

– Вот и она, – тихо произнес Броуди, поднимаясь на ноги и проверяя забор на прочность. Я обернулась и увидела, как Бунтарка подкралась к нам поближе, а затем остановилась. Как он вообще увидел ее, стоя к ней спиной?

Я стояла неподвижно, как статуя, в ожидании ее следующих действий. Примерно минуту спустя лошадь сделала еще несколько неуверенных шагов, затем еще парочку, пока не оказалась прямо передо мной.

– Разве ты не красотка? – Я неуверенно протянула руку, и когда она не отстранилась, то погладила ее по шее. Лошадь тихо заржала, и я продолжила гладить ее, с каждым разом все смелее, пока та не уткнулась носом мне в бедро – игривый жест, который заставил меня улыбнуться.

– Ты ей нравишься. – В его голосе прозвучало удивление. Вообще, мне следовало оскорбиться.

– Может, она пытается тебе что-то сказать.

– Например, что? – поинтересовался Броуди, собирая свои инструменты.

– Будь повежливее с Шайло.

– Насколько вежливее ты хочешь, чтобы я был? – спросил он, надевая на Бунтарку недоуздок и закрепляя веревку.

Я пожала плечом.

– Мне бы не помешал друг.

– Хочешь быть друзьями? – скептически спросил он.

– Конечно. Почему бы и нет? – Теперь он стоял рядом со мной, так близко, что я могла вдыхать его неповторимый аромат и ощущать тепло, исходящее от его кожи. – Я не ищу отношений.

– Это хорошо. Потому что я их не завожу.

– А что тогда? – спросила я, уводя Бунтарку с пастбища, пока Броуди нес свои инструменты.

– Случайные связи. А ты?

Очевидно, ужасные отношения.

– У меня перерыв в отношениях с мужчинами. Я взяла с собой запасные батарейки.

Он рассмеялся.

– Все настолько печально.

– Мой большой мальчик хорошо заботится обо мне. Я могу изменить настройки. Ускорить. Замедлить.

– Твой большой мальчик. – Из него вырвался еще один смешок. – Черт возьми. Это звучит так трогательно. – После паузы он продолжил: – Держу пари, он не такой большой, как я.

– Ты серьезно соревнуешься с секс-игрушкой? Размер не так важен.

– А у твоего большого мальчика тоже есть язык и руки? Может ли твой большой мальчик обхватить тебя сзади и шептать на ухо непристойности, пока…

– Прекрати! – Я шлепнула его по руке. Не то чтобы я была ханжой, однако он заставил меня задуматься о том, что он мог бы сделать со мной своим языком, руками и большим членом.

Я опустила взгляд на его промежность, и он рассмеялся.

– Ты ведь сейчас обдумываешь мои слова, не так ли?

– Нет. – Признаюсь, я не могла перестать думать о них, но ему не обязательно это знать. – Я просто хочу, чтобы мы стали друзьями. – Я даже не думала о том, чтобы использовать его, дабы добраться до Хейли. Это правда. Несмотря на его угрюмость, мне нравилось с ним общаться. – В моей жизни много лицемеров. И много потребителей. Людей, которым… просто что-то нужно от меня. Порой трудно понять, кому можно доверять. Но ты другой. Ты настоящий.

Он пустил Бунтарку на пастбище, закрыл ворота и повернулся ко мне. Солнце освещало его лицо, отчего глаза казались светлее, как мед.

– А как насчет тебя? Ты настоящая, Шайло?

– Не всегда, – призналась я. – Но прямо сейчас? С тобой? Да. Я настоящая Шайло.

Он с минуту изучал мое лицо, пытаясь отыскать правдивость моих слов. Умел ли он разбираться в людях так же хорошо, как и в лошадях? Он кивнул, словно уже составил свое мнение обо мне.

– Пойдем. Я познакомлю тебя с Дакотой.

Мы подошли к другому загону, поменьше, чем первые два, и в нем содержалась только одна лошадь. Я ничего не смыслила в лошадях, но эта не походила на остальных. Она выглядела подавленной. Грустной. Стояла у забора, опустив голову. Броуди хмыкнул, и та подняла голову, посмотрев на него.

– Почему Дакота одна?

– Она еще не готова присоединиться к остальным. С ней жестоко обращались.

– Что с ней случилось? – На этот раз я осталась за воротами, а Броуди зашел внутрь. Дакота медленно подошла к нему. Я оперлась локтями о верхушку забора и опустила подбородок на ладони.

– Ее нашли в стойле в метре навоза. Слабой. Истощенной. Неухоженной. – Он погладил лошадь по шее сильными, но нежными движениями. – Не знаю, что именно с ней случилось, но уж точно ничего хорошего.

– И что ты делаешь с такими лошадьми? – спросила я.

– Начинаю с нуля. Действую осторожно и не спеша. Нельзя торопиться, иначе все пойдет прахом. Сейчас я просто пытаюсь помочь ей выздороветь и привыкнуть к человеческому прикосновению. Провожу с ней время, разговариваю и глажу ее. За последние несколько