— Не поверишь. Но не уходи от ответа. За что тебя лишили магии? Не стесняйся: если что, я повторю вопрос еще раз.

— Едва ты узнаешь, будешь вынужден рассказать Гаю, — возразила я. — Извини, я не хочу, чтобы мою тайну знал королевский маг.

Риан странно хмыкнул:

— Только это тебя останавливает? А если бы королевским магом был я?

— А это бы что-то изменило?

Он наклонился над моим лицом так, что я чувствовала его дыхание. Запах виски — и странная искристая свежесть, какая бывает после грозы.

— Вообще-то, — задумчиво произнес он, — запечатанных магов не так уж много, а в последние пару лет и вовсе были считаные случаи. Я могу поспрашивать…

«Попробуй», — подумала я. Люций будет молчать, а больше не знает никто.

Но Риан не отстанет. Он будет спрашивать, настаивать — и его можно понять, разве нет? Я бы на его месте тоже не решилась бы помогать девушке, осужденной неизвестно за что, какое бы чувство вины меня ни снедало.

Нужно сказать ему хоть что-то. Небольшую часть правды.

Я решилась.

— Я совершила тяжкое преступление, — произнесла я. — Мой жених… очень сильно пострадал. Но я правда не помню, что произошло. Меня нашли рядом с ним.

Рядом с его телом. Но этого я не скажу.

— И это все, что ты помнишь.

— Да.

— И никто даже не усомнился, что его покалечила ты?

— Мой жених… — Я помолчала. — Мне сказали, что он повел себя со мной… недостойно. У меня была причина на него напасть.

— Тогда уж не напасть, а защищаться, — резко сказал Риан.

Я невесело улыбнулась:

— Кажется, с защитой я переборщила. Так что ты скажешь? Теперь, когда ты знаешь правду?

Я ждала ответа с легким замиранием сердца. Если он сейчас встанет и уйдет…

Но помощник королевского мага не произнес ни слова. На его лице застыло непонятное выражение.

— Я призналась, — нетерпеливо сказала я. — Так и будешь молчать?

Риан встал. Поднял руку, изогнул пальцы, и давешняя бабочка вспорхнула над узким запястьем.

— Мне нужно это обдумать.

Огненные крылья пронеслись так близко от моего лица, что едва не опалили брови. Я невольно отшатнулась — и успела еще увидеть, как бабочка рассыпается в воздухе брызгами пламени. Одна попала на перила, оставляя обгорелую отметину.

— И долго ты будешь думать? — спросила я. — До зимы?

— Не знаю. Но если ты хочешь вернуть свою магию, ты будешь продолжать упражнения. Я вздохнула:

— Конечно. Куда же я денусь?

— Вот именно. Четыре часа в день, Джен Харт. Твой ключ к свободе. Четыре часа в день, пока не появятся первые результаты. А потом… — Риан пожал плечами. — Посмотрим.

В груди кольнуло невольным испугом. Что, если он не вернется?

— Ты мне поможешь? — стараясь скрыть страх, спросила я. — Продолжишь уроки?

— Не уверен, что ты обрадуешься моей помощи, когда узнаешь все, — странным тоном сказал Риан.

— Почему?

— Потому.

Он сделал несколько шагов по траве и исчез в зарослях живой изгороди. Я моргнула, оглядываясь, и поняла, что уже рассвело.

Мой первый рассвет, когда я вновь обладала магией. Крошечный огонек, который позволил мне зажечь свечу. Почти — но это совсем неважное «почти». Я зажгла свечу. Риан был прав: моя магия не исчезла — она лишь заснула. Я ощущала ее. В крови, в дыхании, в биении сердца. Я даже смогу передать ее своему ребенку. Я чувствовала это так же ясно, как видела солнце, протягивающее первые лучи по мокрой траве.

В груди потеплело. Будет и второй рассвет, и третий, и десятый. Я верну себе свой дар целиком, и он пребудет со мной навечно.

И я уже никому не позволю его у меня отобрать.

Геррена узнала о сплетнях Клаудии на следующее утро. И немедленно потребовала, чтобы я спустилась для разговора.

Я со вздохом вынула ладони из миски с ледяной водой, тщательно вытерла руки и спустилась вниз. Сегодня на мне было строгое темно-зеленое платье с рюшами, идеальное для скромной девушки. Увы, Геррене было не до того, чтобы оценивать мой гардероб.

— Садитесь, госпожа Харт, — отрывисто сказала она, едва я спустилась. — Нам нужно немедленно поговорить.

Я покачала головой:

— Я примерно знаю, что вы хотите мне сказать. Это глупое и гнусное вранье, и оно скоро уляжется.

— Уляжется?! Слух, что вас застигнули чуть ли не голой с помощником королевского мага? А потом вы…

Я вскинула руку:

— Достаточно. Не желаю этого слушать. Этого не было.

— Об этом говорит весь Фосбридж! Вы не представляете, что будет, когда это дойдет до его ве… до вашего дяди! — Даже сейчас Геррена была верна себе, не выдавая мою тайну вслух. — Он немедленно увезет вас отсюда!

Увезет. Усилит надзор, а то и вовсе спровадит куда-нибудь в тихую келью в забытой обители. И ничего хорошего меня там не ждет.

— Это будет только мне на руку, — заметила я. — Здесь меня уже заклеймили, и спокойной жизни мне не видать. А вот вам не поздоровится, если меня увезут: это будет ваш чудовищный провал как дуэньи, верно? Вы не останетесь со мной и не вернетесь ко двору. Вас ушлют куда-нибудь в глушь без пенсии и содержания, и вам останется лишь нищета.

На щеках Геррены появились красные пятна:

— Вы…

— Предлагаю вам выход. Не пишите ко двору об этом, и я сделаю все, чтобы сплетни улеглись. А вы мне поможете.

Я почти слышала, как Геррена скрипит зубами. Мое сердце замерло. Ушлет ли она меня отсюда — или даст шанс остаться? Шанс продолжить занятия с Рианом, шанс освободиться, вернуть себе будущее?

— Вы понимаете, что я могу написать об этом в любой день, — наконец сказала она. — И сейчас я просто… откладываю это.

— Понимаю, — нейтральным тоном сказала я.

— Тогда, раз уж вам не меньше моего хочется, чтобы ваша репутация восстановилась, вы будете делать то, что скажу я, — сухо сказала Геррена. — Наносить по утрам визиты к уважаемым дамам Фосбриджа вместе со мной и сидеть там тихо, не поднимая головы от корзинки для вышивания. Молча кивать, когда я буду защищать вашу репутацию. И никаких больше открытых платьев на бал.

Что ж, раз альтернативой было оставить Фосбридж и все мои надежды навсегда, это было справедливо. По крайней мере, особого выбора у меня не было.

— Хорошо, — после паузы ответила я. — Я согласна.

— И еще одно, — произнесла Геррена. — Виконт Перре говорил со мной, и я разрешила ему продолжить ухаживать за вами. Разумеется, ни о какой помолвке речи идти не может, но вы будете показываться с ним на людях и продолжите… давать ему надежду. Вам понятно, госпожа Харт?