Даже просто бегая за Жаном туда-сюда и лишь трижды отнеся клиентам тарелки, Майя устала так, что у неё начали подгибаться ноги.

— Не сиди! — то и дело прикрикивал Жан, если замечал, что Майя отстала и повалилась на какой-то стул. — Привыкай!

К вечеру спиртосодержащие напитки всех мастей появились практически на каждом столике в стаканах, бокалах, графинах и бутылках. Посетители заливали через рот вино, вермуты, джин, смеси всего этого с соками — Майя глянула состав «соков» на одной из упаковок, и обалдела от обилия химических соединений! Немалой популярностью пользовалось «пиво», как значилось в срамном каталоге, или «пивас», как говорил Жан. Эту пенную жижу потребляли в куда больших количествах и подавали в огромных кружках с ручками.

Многие гости клали в чехольчики для счёта лишние купюры, или, расплатившись картой, спрашивали у Жана номер телефона, чтобы перевести «чай».

Кстати, чаи тут тоже подавали и пили, как и прочие сверхинтимные горячие напитки. Но спиртосодержащее в тёмное время суток безоговорочно лидировало. Казалось, что многие приходили в кафе даже скорее потребить через рот алкоголь, а не принять пищу.

К двенадцати ночи Майя была почти уверена, что сейчас упадёт. Но Жан уверил, что ещё часа два народу будет полно, но и потом останется пара столов. Однако что припозднившиеся часто дают много чая.

Одурманенные безудержными возлияниями люди не всегда вели себя адекватно. Одна раздетая дамочка прочитала Жану целую лекцию о качестве «пойла», которое ей принесли «под видом вина», и потом ещё одну о том, как следует готовить салат по-гречески.

С другой стороны, некоторых мужчин непотребное потребление спиртовой продукции сделала вежливыми и галантными: наконец-то кто-то первым брал Майю за руку или за плечи, клал ладонь на ягодицы или талию, предлагал за ней «поухаживать» — что имелось в виду, она не поняла, почти всякий раз откуда-то появлялся Жан и ненавязчиво вмешивался, из-за чего Майя сделала вывод, что клиентам нельзя проявлять вежливость к официантам и официанткам.

Зато сам Жан стал поприветливее и пару раз даже сделал Майе массаж шеи и плеч, что сейчас показалось не только учтивым, но и прямо-таки необходимым: у неё болело абсолютно всё.

— Давай после работы ко мне? — предложил Жан ближе к трём часам ночи, когда из их столиков занятым остался только один, да и там уже попросили счёт.

— Ты хочешь заниматься сексом? — уточнила Майя, и он хмыкнул. — Не уверена, что я в состоянии после такого дня.

— Я тебя взбодрю, — пылко пообещал Жан. — Вот увидишь.

За эти безумные бесконечные часы он стал словно бы даже близким, как будто Майя знала его не полдня, а довольно давно. Его кричащая нагота уже не так давила на психику. В конце концов, она ведь сможет хотя бы на время соития надеть свою маску.

Так что на предложение Майя всё-таки согласилась.

Глава 7

О том, как Майя у Жана неприличную болячку подхватила

Жан жил в квартирке, даже худшей, чем то, что сняла Майя. Идти туда пришлось пешком и почти целых полчаса. Жан что-то твердил о полезной прогулке и необходимости развеяться, хотя Майя с трудом представляла, как они вообще способны передвигать ногами. Топать до дома на своих двоих среди ночи после такой смены казалось запредельным. Но было понятно, что кавалер не располагает свободными средствами, как, в общем-то, и сама Майя тут.

Надо было ехать домой. Навряд ли тело способно сейчас к любовным утехам.

Впрочем, по пути начало казаться иначе. Майя соскучилась по телесной близости.

— Зачем ты надела маску? — удивился Жан сразу после выхода из «Ромашки».

— Мне… так комфортнее, — пискнула Майя.

— Ты что, мусульманка, поменявшаяся на день с христианкой жизнями? — хихикнул Жан.

— Я атеистка, — хмыкнула Майя, не до конца поняв шутку.

В квартире Жана пахло плесенью, а в тёмном коридорчике было свалено едва ли не кучей невероятное количество мужских ботинок. Вот модник… даже дома у Майи не было столько туфель…

— Не шуми, соседи спят, — шепнул Жан. — Снимаем четырёхкомнатную, так дешевле. Моя дверь вот. Располагайся, а я принесу немного винца для настроения.

Майя закусила губы под маской. Она бы с удовольствием впрыснулась, хотя делать это вином не очень любила. Но… что-то подсказывало, что Жан предложит заливать алкоголь через рот, как делали все посетители «Ромашки». Недаром алкоклизмы вообще не гуглились толком. Похоже, их тут не применяют.

Какие ещё безумные сюрпризы припасло Срамное измерение? Так ли правильна её отчаянная решимость попробовать на себе всё?

Комнатушка была крошечной, чуть больше стандартного пищеблока. Почти всё пространство занимала не совсем двуспальная кровать: несколько шире одноместной, она на двухместную всё-таки не тянула. Одежда Жана висела, а, вернее сказать, была накидана на переносную вешалку на колёсиках. Постель была разобрана и смята, а на облупленной тумбочке…

Майя стыдливо отвернулась: там стояло разом три ёмкости для горячих напитков, и ещё одна — на полу, да к тому же круглая форма — тарелка — с объедками и какие-то цветастые обёртки — не иначе как от продуктов питания.

Потом сделала несколько глубоких вдохов и повернула голову к тумбочке, буквально заставляя себя смотреть. Привычные естественные реакции, продиктованные воспитанием и жизнью в социуме, были тут глупыми и попросту ханжескими. И не она ли сегодня весь день смотрела, как людям носят готовую пищу по заказу и как они её потребляют, не сама ли взяла в пищеблочище и поставила на столы посетителей несколько тарелок, наполненных приготовленными продуктами, к тому же кричаще непристойно уложенными?

Не она ли сама подкрепилась пирамидкой из хлеба, овощей и колбасных изделий, нарезанной и собранной кем-то другим, пускай и сделала это в унитазной комнатке для персонала?

Разве не она сама выдумала шаблон для этого мира голых ртов и непристойного пищепринятия?

Вот и нечего воротить нос.

Майя сделала шаг вперёд и заглянула в ёмкости. На дне одной оставалась концентрированная жидкость, остывший чай очень тёмного цвета. Во второй — высохшая кофейная гуща, измазавшая края сосуда. В третьей был какой-то сморщенный пакетик на верёвочке.

В форме — засохшая часть мучного изделия и крошки, а ещё пошлые следы соуса.

На пустых обёртках — изображения, как в срамном каталоге «Ромашки».

Майя сглотнула и начала снимать одежду. Последней, помедлив и снова несколько раз вдохнув, убрала с лица свою тряпичную маску.

Села