соврать, сказать ей, что посещала Короля, как звал это Ки Сан. Но правда казалась лучшей идеей.

— Я ходила на кухню. Проверяла, в порядке ли меч, который дал мне Масугу.

— О, — Эми устроилась за мной. — Логично. Это красивый меч.

В холодную часть зимы, которая длилась долго тут, в горах, мы спали так, свернувшись вместе для тепла, но и для утешения. И, конечно, так было проще шептаться. Тоуми было тяжело разбудить, но когда она просыпалась, она была раздраженной, как медведь, вышедший из спячки.

— Ты еще думала об огре?

Я поежилась.

— Нет, я пыталась о нем забыть.

— Не могу винить, — Эми крепко меня сжала. — Я тебя защищу, не переживай.

— Ладно. Спасибо, — не зная, шутила она или нет, я осторожно ткнула ее локтем в ребра. — Я думала о твоем вопросе, мог ли он быть мертвым. Я не видела и не слышала его движений. Но я ощущала, как он… смотрел на меня…

Мы поёжились вместе, хотя ночь не была холодной.

Когда я была младше, мама рассказывала мне и Усако истории перед сном — истории о монстрах и демонах, от которых мы дрожали. Конечно, они всегда заканчивались тем, что Мальчик-персик или Девочка с мечом обманывали существ и возвращали магическое сокровище. Даже так истории дарили мне кошмары.

Но они не пугали так, как то, с чем я столкнулась в той пещере.

— О чем ты думаешь, Мурасаки?

— О матери. Она рассказывала мне и сестре жуткие истории об ограх и прочем.

— Хм. Моя мать рассказывала мне о богатых лордах и леди. Истории о любви. Чаще всего печальные.

— Ах, — я повернулась к ней. — Ты часто думаешь о своей матери?

Она приподняла плечо.

— Каждый день. Я засыпаю, рассказывая себе те истории.

Я фыркнула.

— Ты засыпаешь, едва твоя голова касается подушки.

Она закатила глаза и посмотрела поверх моего плеча во тьму.

— Мурасаки?

— Да?

— Думаешь, я… милая?

— Что? Да, конечно. Особенно, когда ты улыбаешься. Почему ты спрашиваешь?

Она пожала плечами, ее глаза встретились с моими.

— Из-за мужчин, бьющихся из-за Маи.

— Я не считала ее милой, — шепнула я, хотя слышала свист храма Маи за стеной.

— Торимаса-сан и офицер Матсудаиры явно считали ее такой.

— И им преподали урок.

— Надеюсь. Спокойной ночи, Мурасаки.

— Спокойной, Эми, — я отвернулась от нее, и мы уснули спокойно, не зная, что утро принесет мертвое тело у входной двери.

9 — Восходящее солнце

Первым признаком того, что что-то было не так, был пронзительный вопль Шино, который разбудил всех в спальне и, наверное, всех в долине.

Шино обычно не кричала. Ворчала, рычала, да. Но я не слышала такого вопля от нее. Должна быть причина.

И она обычно не вставала первой.

Тоуми, Эми и я прошли к входной двери, и раздался еще вопль — в этот раз Маи.

Мы наткнулись на странно спокойную сцену, выйдя в лучи рассвета.

Маи и Шино шатались, как сосны под ветром, по бокам от фигуры, стоящей на коленях: лейтенант Торимаса. Его голова лежала на боку, ладони сжимали короткий меч, торчащий из его живота. Кровь лилась из раны на его синюю накидку, собираясь лужей между ног.

Часть меня заметила, что его кровь загустела, кровь в кадке была еще жидкой, когда я разрезала свинью через час после того, как Эми ее убила. Торимаса был мертв куда дольше.

Часть меня хотела кричать, как сделали Шино и Маи. Но я этого не сделала.

Я видела мертвецов раньше. Я видела кровь. Много крови. Мы все видели.

Я оглянулась на Эми и Тоуми, увидела, что они тоже ощущали, что со смертью Торимасы-сана было что-то не так.

Я не успела подумать об этом и поговорить с другими девочками, топот ног по гравию сообщил о прибытии Братишек. Они застыли, завернув за угол Главного зала. Аимару врезался в спину меньшего, а Хоши, Сачи и Миэко выбежали из спальни женщин, за ними спешили несколько куноичи младше. Ки Сан и два других повара вышли из кухни.

Все смотрели на тело. Он выглядел почти спокойно, сидя в синей накидке и штанах, словно он вышел на вечернюю прогулку и удивился, что умер.

Госпожа Чийомэ вышла из-за поваров, посмотрела на сцену. Она буркнула слова, от которых Кумо, повар Матсудаира, побелел. Она повернулась к нам.

— Какое милое начало нового дня. Кто-то из вас… — сначала она посмотрела на Шино и Маи, которые все еще стояли, застыв, а потом повернулась ко мне. — Рисуко. Отыщи лорда Такеду и сообщи, что его лейтенант мертв.

* * *

Я не думала, пока бежала по Полной Луне. Иначе я поняла бы, что врата были закрыты. Братишки открывали их.

Если бы я побежала к задним вратам, пришлось бы бежать через толпу, собравшуюся вокруг тела, и от этой мысли меня мутило. Я не хотела снова видеть тело, но меня больше мутило от мысли, что придется бежать мимо госпожи Чийомэ и других девочек.

И я сделала то, что было для меня естественно: я забралась на стену.

Используя выступы в стенах Гостевого дома (где Масугу-сан чуть не умер прошлой зимой), я взлетела к крыше, побежала к передней стене лагеря и спрыгнула.

Я падала и прыгала с деревьев больше раз, чем могла сосчитать. Я подворачивала лодыжки и обдирала локти и колени так же часто.

Даже так, слепой прыжок со стены в три раза выше меня был не самым умным моим поступком.

Но мне повезло. Земля за стеной Полной Луны была в густой весенней траве, все еще влажной от вчерашнего дождя. Удар выбил из меня дыхание, но я прокатилась в сторону и вскочила на ноги. Ничего не было ранено.

Я подняла голову, переводя дыхание, и увидела красные врата тории в шаге от стены. Я бы рассмеялась, если бы было дыхание. Я могла съехать по алым столбам и забраться потом, не летая по воздуху.

В следующий раз.

Двое часовых стояли у ворот — один был с гербом из четырех бриллиантов, а у того, что стоял ближе, был знак трех листьев имбиря. Как только я приземлилась, оба повернулись ко мне и побежали.

Глаза часового Матсудаиры были огромными, как у совы.

— Ты… ты же… — он нахмурился. — Ты… девочка.

— Одна из девочек Полной Луны, — шепнул часовой Такеда с мрачной улыбкой.

— Я в порядке, — сказала я, стряхивая траву со штанов. Я повернулась к