Я понятия не имел, куда именно мчался. Мне казалось, что я в каком-то фантасмагорическом сне лечу в совершенно неизвестном мне направлении. Смутно помню, что вроде бы, промчавшись по широкому коридору, я бросился к двери, располагавшейся в его конце, и попал в другую комнату – по-моему, это была гостиная. Я пересек ее, опрокидывая в темноте какую-то мебель: я не успевал ее даже рассмотреть и временами падал в результате столкновений с ней, но тут же снова вскакивал на ноги. Затем я оказался у окна, которого толком даже не увидел, поскольку занавески были задернуты. Я бы, пожалуй, не удивился, если бы разбил его собственным телом вдребезги, но, к счастью, обошлось без этого. Отдернув шторы в стороны, я принялся возиться со шпингалетом. Насколько я могу судить, рама окна была высокая, французская, почти что от пола до потолка. Открыв ее, я оказался на внешней веранде – она располагалась на том самом портике, на который я некоторое время назад тщетно пытался забраться с улицы.

Я решил попробовать спуститься вниз тем же путем, по которому хотел вскарабкаться, причем, рискуя свернуть себе шею, взялся за дело так торопливо и безрассудно, что, вспоминая об этом сейчас, невольно содрогаюсь. От тротуара меня отделяло футов тридцать – и тем не менее я начал спуск настолько неосторожно, не думая о том, что подвергаюсь опасности разбиться насмерть или покалечиться, словно земля была от меня футах в трех, не более. Перевалившись через парапет, я стал продвигаться вниз, не без труда нащупывая босыми ногами металлические перекладины решетки и используя их как опору – впрочем, довольно ненадежную. Преодолев чуть больше половины пути вниз и, как мне показалось, содрав и поцарапав большую часть кожи, я потерял даже ту весьма ограниченную возможность цепляться за что-то и удерживаться на вертикальной поверхности, которая у меня была. В результате я тяжело рухнул на асфальт и скатился с тротуара на не блещущую чистотой мостовую. Лишь чудом я при этом не получил серьезных травм – видимо, высшие силы в ту ночь все же были на моей стороне. Не успев упасть, я тут же снова поднялся на ноги, весь покрытый грязью.

Как раз в тот момент кто-то крепко ухватил меня за плечо. Обернувшись, я увидел высокого стройного мужчину с длинными усами, концы которых свисали книзу. Он был одет в пальто, застегнутое до самого подбородка. Рука у мужчины была словно стальная. Он внимательно посмотрел мне в глаза. Я ответил ему прямым взглядом.

– Вы, наверное, с бала, а?

Хотя вопрос был задан не без язвительности, голос мужчины показался мне приятным. На лице его я различил едва заметную тень улыбки. Поскольку я ничего не ответил, он продолжил меня расспрашивать. При этом в голосе его звучало любопытство, а уголки губ приподнялись теперь уже в отчетливой насмешливой улыбке.

– Вы считаете, это подходящий способ покидать жилище нашего непогрешимого Апостола? Что вы совершили – простую, бесхитростную кражу со взломом или убийство? Сообщите же мне радостную весть о том, что вы прикончили Святого Пола, и я вас отпущу.

Не могу сказать, был ли мужчина сумасшедшим или нет, но, надо сказать, у меня имелись некоторые основания ответить на этот вопрос положительно. Нет, незнакомец не выглядел ненормальным, но его слова и действия были довольно странными.

– Впрочем, даже если вы ограничились не самым тяжким преступлением, то есть кражей со взломом, разве я не должен осыпать выражениями благодарности человека, ограбившего Пола? Бегите же!

С этими словами мужчина разжал пальцы, стискивавшие мое плечо, и мягко подтолкнул меня в спину. Я тут же со всех ног бросился наутек.

Мне очень мало известно о спортивных рекордах, но, если кто-то когда-то пробежал быстрее расстояние, отделяющее Лоундес-сквер от Уолхэм-Грин, мне бы хотелось знать, кто именно. И вообще, я бы предпочел это увидеть собственными глазами.

Через невероятно короткий промежуток времени я снова оказался перед уже знакомым мне домом с открытым окном. В руке я сжимал пачку писем, которые так дорого мне обошлись.

Глава 9. Содержание писем

Я остановился как вкопанный – в моем теле словно сработал невидимый тормоз, на который кто-то нажал, нисколько не заботясь о моих ощущениях, и заставил меня прекратить движение. Я стоял перед тем самым окном, через которое изначально проник в дом, и дрожал мелкой дрожью. Незадолго до этого начался дождь, его потоки хлестали мою обнаженную кожу. В результате я, хотя и был весь в поту, умирал от холода. Все мое тело, покрытое грязью, было в синяках и кровоточащих порезах и ссадинах. Словом, вид я имел самый жалкий. У меня все болело, каждая моя мышца израсходовала весь свой потенциал. Я был совершенно измотан морально и физически. Вероятно, если бы я не ощущал некую магическую энергетическую подпитку, то прямо там, на месте, распростерся бы на земле и лежал неподвижно – беспомощный, лишенный сил, каких-либо чувств и эмоций.

Но мой мучитель, похоже, со мной еще не закончил.

Стоя перед окном и ощущая себя как загнанная лошадь, я ожидал какой-то команды – и она последовала. Я сразу ее почувствовал. Это было похоже на некий энергетический поток, который излился из окна и повлек меня в дом. Движимый им, я преодолел низенький заборчик, которым было обнесено строение, влез на подоконник, и меня буквально втянуло в окно. Через какие-то мгновения я снова стоял в комнате, где уже успел испытать невиданные мною прежде унижение и стыд. И опять в душе у меня возникло крайне неприятное ощущение присутствия чего-то или кого-то, представляющего собой что-то вроде квинтэссенции зла. Трудно сказать, соответствовало ли ощущение реальным фактам или же было плодом моего воспаленного воображения. Но сейчас, когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что меня, то есть мое сознание, каким-то магическим образом заставили на время расстаться с моим реальным, физическим телом и погрузили в некое иное измерение, в котором безраздельно господствовало безымянное и неописуемое зло. До меня со стороны кровати отчетливо донесся шлепок. Я понял, что существо, концентрирующее в себе это зло, движется по полу ко мне, и отчаянно закричал. Даже сейчас, когда я вспоминаю о том крике в ночи, то зарываюсь лицом в подушку, и меня терзает такой страх, словно я в эти мгновения иду по долине смертной тени.

Да, в комнате определенно снова появилось то самое существо. Я слышал звуки его движения по полу. Потом наступила полная тишина. А затем загорелась лампа, и всю комнату залил яркий свет. Я увидел того же мужчину. Он лежал под одеялом, подпирая голову ладонью. Глаза его сверкали, словно раскаленные угли, отчего мне стало еще страшнее. Он вперил в меня свой немигающий, безжалостный взгляд.

– Так-так! Снова через окно! Словно вор! Вы всегда входите в дома таким образом? – Последовала небольшая пауза, словно мой мучитель хотел дать мне время, чтобы как следует осмыслить его издевательский вопрос. –  Итак, вы видели Пола Лессингема. Ну и как он вам, великий Пол Лессингем? Как вам показалось, в самом ли деле он так велик, как о нем принято думать?

Его скрипучий голос, его речь с каким-то необычным иностранным акцентом – все это вызвало у меня ассоциацию со звуком, издаваемым ржавой пилой. Казалось, то, что и как именно он говорил, было рассчитано на то, чтобы сделать испытываемый мною дискомфорт еще более острым. Единственным объяснением этому, на мой взгляд, могло быть то, что, хотя вероятность была крайне мала, мой мучитель лишь частично достиг своих целей.

– Вы пробрались в его дом, как вор. Разве я не говорил вам, что так и будет? Он застал вас в тот момент, когда вы его обворовывали. Интересно, стало ли вам стыдно? Но вот вопрос – каким образом, хотя хозяин дома вас обнаружил, вам удалось удрать? Какие воровские уловки вы использовали для того, чтобы избежать тюрьмы? – Интонации мужчины на кровати изменились – теперь он уже практически рычал на меня. –  Ну и каким же все-таки вам показался Пол Лессингем? Он в самом деле великий, как по-вашему? Как бы не так. Вы – мелюзга, но ваш хваленый Пол Лессингем еще более жалок и мелок! Вряд ли найдется на свете человек, более жалкий и мелкий, чем он.

Мои впечатления