— Что, и у него получается? Я имею в виду картины…

— Нет, живопись — не его. А вот карикатуры весьма недурно получаются, ну и оружие тоже, а вот остальное — кошмар!

Мы ещё немного пообщались, договорились на день рождения Алисы всем рассказать о скором пополнении в нашей семье. Но стоило мне выйти из дома, я вновь наткнулся на Сашку.

— И? — приподнимая вопросительно бровь, жду, чего ему от меня нужно.

— Ванька уехал, попросил, чтобы ты выполнил обещание. Ну и поздравить хочу, рад за вас. Вы на дне рождения Алисы поделитесь со всеми радостной новостью?

— Ты подслушивал?

— Делать мне больше нечего, — фыркнул он. — Я просто решил, что это логично. Как насчёт ставок, кто прослезится из мужчин?

— Наши отцы, ну и женская половина точно.

— Скучный ты, Ромка, всё знаешь. Так, всё, мне пора Мире плечо подставлять.

— В смысле? — насторожился я.

— Я явно погорячился с выводами, что ты всё знаешь… Она два часа уже продержалась после новости, что Ваня уезжает. Всем показала, что ей фиолетово, теперь, по моим подсчётам, пойдёт в беседку у речи плакать. Нужно утешить.

— Я рад, что ты о ней заботишься.

— Ещё чего! Я просто не люблю в должниках ходить, вот успокою раз несколько — и мы в расчёте. Для моей психики её слёзы — тяжкое испытание. Ладно, мне пора, нужно успеть её успокоить и с племянниками позаниматься. Охламоны рыжие совсем распоясались!

Опять на себя наговаривает. Я покачал головой, наблюдая за удалявшейся фигуркой парня. Наверное, у него комплекс из-за того, что им восхищаются и постоянно хвалят. Или попросту достало всеобщее обожание.

Как и прогнозировали мы Сашкой, наши отцы прослезились, когда узнали, что вскоре станут дедушками, и женская половина не подкачала. Ваня поздравил нас по телефону, но не приехал на день рождения моей жены. Видимо, ему действительно невыносимо находится рядом с нашей звёздочкой.

***

Год спустя

Стоит мне взять свою дочку на руки, всегда вспоминаются роды. Нет, я знал, что рожать больно, но когда это коснулась моей жены, чуть умом не тронулся. Не знаю, когда этот шок пройдёт, отец утверждает, что только через год. Алиса смеётся, говорит, больно было не так долго, зато это того стоило. Не спорю, дочка у нас лапочка, стоит ей посмотреть на меня, ручки протянуть, и я растаял. Не представляю, как я раньше жил без своей малышки. И всё же я никогда не забуду, что пережила моя любимая.

— Ром, она уснула, положи её в коляску. — Нехотя выполняю просьбу жены. — Не знаешь, почему все собираются на террасе?

Перевёл туда взгляд — действительно.

— Нужно узнать, по какому поводу всеобщий сбор.

Только мы направились в их сторону, как из дома Беркутов послышался полный ярости голос дяди Глеба.

— На кого он так орёт? — всполошилась жена.

— Сейчас узнаем.

— Эй, вы, куда мою крестницу везёте?! — подскочил к нам Сашка. — Она только уснула, а там галдёжь, стоит, как на острове Бёрд. — Отодвинул меня и повёз дочь от шума подальше, бурча себе под нос. — Спи, мелочь, пока твои родители безголовые бесполезные сплетни собирают.

— Саш, а по какому поводу всеобщий кипиш?

Тот покрутил у виска, показывая на дочь, и сделал вид, что ничего странного не происходит. Делать нечего, направились к террасе, а народ уже внутрь зашёл, и мы последовали за ними. Дядя Глеб продолжал лютовать, орал знатно, но, как назло, слов не разобрать.

— Народ, по какому поводу Беркутов-старший орёт, как раненый вепрь? — спросил я, но всё молчат, и лица как на похоронах. Тётя Люда, нервно теребя пилку, снизошла до ответа:

— Мирослава поступила в Рязанское высшее училище ВДВ, отец не был готов к такому повороту. Орёт как потерпевший, я даже ушла из дома, дабы избежать контузия. А дочка путь привыкает, звук разрывающихся снарядов после ора отца покажется музыкой небес. Сонь, сколько он уже горло надрывает?

Мама посмотрела на часы и поморщилась:

— Всего-то пять минут прошло, осталось пятнадцать, потом он выдохнется — годы уже не те.

— Будем ждать, — тяжко вздохнула мама Миры и, неожиданно встрепенувшись, выдала: — Лен, ты сыну позвонила?

— Позвонила, через час будет тут.

— Это хорошо, — с облегчением вздохнула Юля и ошарашила предложением: — Может, Ванька её в декрет отправит? Тогда сто процентов ей не светит эта учёба.

Все застыли, но вскоре отмерла тётя Люда:

— Нет, это уж слишком кардинальная мера.

— Зачем Ваню вызвали? — неодобрительно смотря на заговорщиков, спросил я.

— Ну так он может на неё повлиять, — развела руками тётя Лена, в недоумении смотря на меня.

— Ошибаетесь, не может. Да, блин, вы только хуже сделали! — взорвался я. — Ну вот кто просил вас вмешиваться?!

— Ром, ты чего завёлся? — подошла ко мне мама. — Успокойся, мы тебя поняли, им пока встречаться не следует. Не вопрос, Люда отвезёт её на городскую квартиру, а как Ваня уедет, тогда вернёт.

— А может, ему перезвонить и сказать, чтобы не ехал? — робко предложила Алиса.

— Не получится, он настроен с ней поговорить.

— Так… — тётя Люда бросила пилку. — Я за дочерью, а вы… — посмотрела на доселе молчавших мужчин, — успокаивайте своего друга. Видите, какой он нервный.

— Да как мы его успокоим? — попытался откреститься от этой миссии Лютов-старший.

— Егор, коньячку с ним выпьешь, и он успокоится, — посоветовала ему жена.

— Если ты не забыла, я не выпиваю, причём совсем. А как Глеба успокоить — знаю, и без грандиозной пьянки.

— Слышь, идейный трезвенник, — похлопал его по плечу дядя Артур, — повод-то серьёзный, не отметить грех. Забыл? Туда также поступили Тимур, Данька и Влад, обмыть нужно обязательно. У тебя и коньяк есть коллекционный…

Лютов обречённо поднял глаза к потолку.

— Чёрт с вами, алкоголики, будет вам коньяк. — И направился к выходу, бурча: — Повод у них есть, блин, не обмыть — грех, а печень гробить — не грех? Идиотизм.

— Ну всё, завёлся… — рассмеялся мой отец.

— Отвали, Марат, я сказал, что пить не буду! — продолжал возмущаться Лютов-старший. — Коньяк дам.

— И на этот раз, чувствую, не уломаем, — рассмеялся мой отец, выходя с террасы, а я последовал за ним.

— Пап, а почему вы молчали, когда женщины планы строили? Могли же отговорить от звонка Ване.

— Сынок, когда женщины устраивают заговоры, умные мужчины молча наблюдают, а затем страхуют любимых. Для того чтобы те в неприятности не вляпались, поверь — они могут. А вот про звонок Ване мы реально не знали, успели они без нас этот финт провернуть. Ох уж эти женщины, вечно чего-нибудь выкинут. Пойду-ка я к внучке… — направился он к Сашке.