сонно спросила она. – Я тебя жду, жду. А тебя все нет. Даже уснула.

Только сейчас Гена заметил, что на столе стоят фужеры, бутылка дорогого вина, фрукты и какие-то деликатесы.

– Так ты ходила в магазин? – внезапная догадка озарила его лицо.

– Ну, да. Когда ты ушел к родителям, я подумала, что действительно, как-то не правильно было бы не отметить окончание сдачи экзаменов. Вот я и сбегала в магазин. А ты где был? Я твоим звонила. Ты давно уже от них ушел.

Гена присел рядом, обнял ее за плечи и ласково прошептал. – Милая моя, ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю. Давай, с этого дня ходить в магазин только вдвоем.

–3-

– Тань, ты не видела мою тетрадь по английскому? – Гена безуспешно копался в стопке, пытаясь найти данный конспект.

– А ты в полках стола смотрел? – ответила девушка, не отрываясь от сериала.

«Что она там делает?» – недовольно проворчал он, и стал выдвигать ящики стола – Пошла к конспекту по русскому, буквами обмениваться?

Чтобы облегчить поиски Гена буквально выворачивал содержимое очередного ящика на стол, а затем перебирал и складывал обратно. Высыпав все из последнего ящика, Яблочкин вдруг с удивлением ощутил, что он немного тяжелее и толще других. «Странно» – подумал Гена, оглядывая его со всех сторон. – Такое ощущение, что эта полка страдает вздутием живота». Для сравнения он снова высыпал все содержимое из верхнего ящика, и поставил их рядом. – Ага. У нижнего, днище толще и сделано из другого ДВП.– сразу же определил Яблочкин и бросился в кладовую за отверткой.

– Что ты там стучишь? – спросила Таня, когда он принялся вскрывать дно.

– Делаю трепанацию черепа одному нашему старому знакомому.

– Что делаешь? – не поняла шутку девушка и заглянула в комнату. – Ты зачем полку ломаешь?

– Не ломаю, а произвожу вскрытие – всунув стамеску в щель между боковой стенкой и дном, сказал Гена и нажал. Послышался треск лопнувшего ДВП, и из него посыпались какие-то бумаги.

– Что это? – широко раскрыв глаза от изумления. Шепотом спросила Таня.

Гена взял два листочка, а потом еще один, пробежал по ним глазами, потом, выудил из небольшой горки бумаг какой-то документ, раскрыл его и усмехнулся.

– Это, милая, прежняя, а как для него и будущая нормальная жизнь. – сказал он и протянул ей листок.

– Так это же договор купли-продажи квартиры!

– Вот именно. А это дарственная, а это снова купля.

– А что это за документы?

– Паспорта. – Гена стал просматривать изрядно потрепанные книжечки. Открыв очередной документ, он удивленно присвистнул и протянул его Тане. – Узнаешь?

– Неа.

– Это, Шустов Александр Вениаминович. Ну, Шустрик, помнишь. Я тогда жил в его квартире.

– А, вспомнила!

– А вот другой зарубиной Зои Павловны. Ее квартира была в одном доме с моей. О, смотри и мой старый паспорт тоже здесь.

– И что ты думаешь со всем этим делать? – Таня вернула ему паспорта и потянулась за листками.

– Пока думаю.

Девушка просмотрела несколько договоров и вышла из комнаты, а Гена сел за стол и стал внимательно читать. Через час он подошел к ней, взволнованно теребя в руках несколько бумажек. Таня вопросительно взглянула на него.

– Понимаешь, дорогая. Я нашел в этих документах одну интересную деталь. Все они кроме двух были составлены на твоего отца.

– А два?

– А два, ты будешь смеяться, на меня.

Таня удивленно округлила глаза.

– Да, да. Квартиры Шустрика и Зои – мои.

Гена присел рядом с ней и протянул Тане бумаги.

Она некоторое время внимательно изучала бумаги. Потом отложила их и взглянула на Яблочкина.

– Что думаешь по этому поводу?

Парень пожал плечами.

– Почему он оформил их на меня?

– Это теперь мы, скорее всего не узнаем. Я говорю о другом. Что с квартирами будешь делать?

– Верну их законным владельцам – он взглянул на часы. – Сейчас десять утра, думаю, что за сегодня успею переоформить.

Таня поцеловала его в щеку и поднялась.

– Я в тебе не сомневалась. Поехали.

– А с остальными, что будем делать? – спросил Гена, выходя в прихожую.

– Давай, мы восстановим справедливость по отношению к этим двоим, а потом будем разбираться с другими. Не забудь взять свои паспорта.

– Оба?

– Бери оба, на всякий случай.

Без десяти четыре дверь нотариальной конторы распахнулась и оттуда вышла молодая пара. Вид у них был измученный, но на лицах сияли довольные улыбки.

– Ну, вот, дорогой. Теперь твои знакомые снова стали владельцами своих квартир.

–Осталось только им об этом сообщить.

Таня умоляюще взглянула на Яблочкина.

–Ген, давай завтра съездим. Я устала. А?

Парень галантно распахнул дверцу автомобиля, подождал пока девушка сядет за руль, наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Поезжай домой, милая моя, а я возьму такси и быстренько слетаю к ним. Не волнуйся я туда и обратно.

– Ну, Ген, давай завтра. Куда теперь торопиться?

– Дорогая, я не успокоюсь, пока не отдам документы владельцам. Это же в первую очередь нужно мне. Так что езжай домой, я скоро вернусь.

– Не задерживайся – попросила Таня и завела мотор.

Через каких-нибудь полчаса такси высадило Гену на углу, до спазм желудка, знакомого дома.

«Добро пожаловать в сон, длинною в пять лет» – криво усмехнулся Яблочкин, проходя по грязному двору к подъезду, который он уже никогда не забудет.

– Сань! Ты дома? – спросил он, входя в квартиру и невольно морщась от спертого, вонючего воздуха.

– Пошел вон! – раздалось из комнаты.

– А ты все такой же гостеприимный хозяин. – Не сдерживая улыбки, ответил Гена.

Шустрик лежал на продавленной кровати и отрешенно глядел в потолок. Яблочкин присел в ногах и протянул сигарету.

– О чем мечтаешь? – затянувшись горьким дымом, спросил он.

– Да так. Все больше о хлебе насущном. А тебя сюда, каким сквозняком надуло? – без видимого интереса спросил Шустрик.

– По делу, я Сань, по делу – не стал долго канителиться Яблочкин и полез в пакет. – Вот держи. – вынул он оттуда документы и вложил их в руку Александра.

– Что это?

– А ты прочти.

Шустров приподнялся и стал внимательно вчитываться в бумаги, а когда он открыл свой паспорт, на губах заиграла почти детская улыбка. Александр оторвался от документа и взглянул на Гену.

– Где нашел. Ах, ну да. Вот спасибо. Давненько я не получал от жизни хорошего. – Шустрик присел на кровать и обнял Гену за плечи. – Теперь я смогу на работу устроиться.

По мере того как Шустов вникал в смысл бумаг, он менялся в лице. С каждой прочитанной строчкой, в глазах все больше и больше разгорался огонь возбуждения. Щеки