им никто не повредил, им ничто не угрожает, во-вторых, это денежный и безопасный заказ. Они и так под статьёй ходят. Кто знает, к кому бы их повезли на этой неделе, если б не я купил это время? – бесстрастно проговорил Андрей и вздохнул. – А насчёт «зачем?», это имитация нормальной жизни. Лена всегда говорила, что нам нельзя отличаться. Если ты среди людей, должен жить как они. Алкоголь и женщины – часть обыденности в определённых кругах.

– Что ты чувствуешь, когда не с ней… ну, с другими? – смутился Тед.

– Ничего. Как в ведро с песком, – видя, как передёрнуло от омерзения собеседника, он развёл руками, извиняясь за грубость. – Ну, ладно, не совсем…

– Чего ты хочешь для себя? – коп уселся рядом.

– Быстро учишься, – кивнул ему Колычев. – Конечно же, хочу быть с ней, хочу, чтобы реальность имела вкус, цвет и запах! Она не самая умная и не самая красивая женщина, которую я знаю, но только с ней я чувствую себя живым. Я хочу жить, а не ждать. Только её любовь делает сильным и свободным!

– Уж кому, а тебе-то на недостаток силы жаловаться… Я видел, как по головам шёл Вольмер. Ты бы на его месте давно и быстрее всех перехлопал, как мух!

– Мне запрещено применять силу к Тем, Кто Живут Давно, и к людям тоже, – отрицательно покачал головой Андрей.

– Как это?

– Елена довольно быстро сообразила, что Живущие Давно весьма могущественные создания, а значит, вовсе не обладают высокой моралью и гуманным отношением ко всему живому. И была права, получив власть над нами. Даже когда я доказал ей, что управляю этим, контролирую, она всё равно запретила пользоваться. Я связан словом, которое дал ей. Мне ведь даже жизнь защищать не приходится. Максимум развлечений – борьба с Маккинли, медведь отличный противник, хоть и хитрит иногда. А она, разводя нас по углам, либо ссоря и сталкивая, пытается сохранить какое-то равновесие, мир в гармонии. Чтобы мы не раскололи эту планету к чертям! – он прижал к губам сложенные ладони, перевёл дыхание и продолжил. Голос глухой и низкий. – А так часто хочется разнести всё, посмотреть, что получится? Каково это будет, когда им станет негде просыпаться?

Он поднял у ног камень, растёр его в песок между пальцами, и сдунул пыль с ладони.

– Наверняка, ужасно тяжело так сдерживаться столько времени! – осторожно спросил Тед.

– Даже не представляешь себе, насколько!

Он утомлённо прикрыл глаза, в его вздохе слышалось приглушенное звериное рычание.

– Так. Давай, ты успокоишься, – медленно проговорил Рэдмаунт. – А потом пояснишь, какая у меня роль в твоих планах? Я не хочу играть вслепую!

– А ты забавный экземпляр, оказывается! – повернулся к нему Колычев..

– Йен О’Лири мне то же самое говорил. Так что?

– Она ведь давно ищет, и будет рада помощи!

– А я бы сказал, что меня больше интересует техническая сторона вопроса, – Тед наклонил голову. – Как-то не собирался умирать в ближайшее время.

– Тогда иди, поспи, пока тебе это нужно.

– А ты чего тут ждёшь?

– Утро. У нас разница с Пекином на час. Скоро начнутся торги. Хочу выбросить на биржу золото из новых шахт на востоке, пусть встряхнутся немного, – показал он на выключенный планшет, лежащий рядом. – Хочешь, иди к Джеймсу, у них там теплее. А слева спальня поменьше, там никто не побеспокоит.

Рэдмаунт хоть и озяб, но всё же не собирался спать в этом диком ворохе тел, и в комнату заглянул больше из любопытства. Налево сплошное стекло, уже светало, было видно бледнеющее небо. Направо книжные стеллажи по стене, небольшой потухший камин. Прямо – квадратный подиум, заваленный подушками и одеялами, заменяющий кровать. «Отличная площадка для компактной оргии!» – усмехнулся про себя коп, и прошёл в маленькую комнату, заперев дверь, на всякий случай.

Проснулся он от света, панорамное окно против кровати не имело штор. Казалось, только согрелся, как следует. Чувствовал себя усталым и разбитым, но снова заснуть не смог и вышел из комнаты.

За столом сидел слегка взлохмаченный Джеймс в футболке и штанах, на коленях у него была та кудрявая блондинка. Тед не мог не смотреть на её накрашенный рот, напоминавший и пробуждавший пёстрый ком эмоций: нежность, удовольствие, вину, стыд, смущение и отвращение к себе и к этой женщине. Ещё две жрицы любви сидели тут же за столом, и пили чай. Одежды на них было больше, чем вчера, виднелись остатки раннего завтрака. Маккинли зачитывал с телефона какую-то историю.

– И когда охотники убили чудище, из его белоснежного уха выросла гора, чья снежная вершина не тает даже в самое жаркое лето! Написано, что это место силы, и на гору Белуха женщинам ходить запрещено! – подытожил Джеймс.

– Да ладно, туристы же ездят круглый год! На гору не поднимаются! А я говорю, туры есть специальные! Всех водят! Я про чудище тоже в детстве читала! Вот за что его убили?! – загалдели три девицы.

– Он просто хотел отличаться, – мрачно сказал Рэдмаунт. – Творить свою магию, и чтоб его никто не трогал. Да, Маккинли?

– Девчонки, идите в комнату, там огонь, тепло, поваляйтесь пока! – с досадой вздохнув, он ловко ссадил с себя кудрявую, и через силу улыбнулся тем двоим.

Когда раздвижные двери за ними закрылись, Джеймс наклонился к детективу, оперся на стол и громко сердито зашептал.

– Чего ты тут мне истеришь?! Охота поорать? Вон, иди в горы! Никто не держит! Ты хотел поговорить с Койлом, я привёз тебя сюда! Чего ты мне кайф ломаешь?!

– Какой тебе кайф от этих… – Тед раздражённо махнул рукой в сторону спальни.

– Не оскорбляй девочек, они трудятся, на жизнь зарабатывают. Не менее честно и опасно, чем ты, коп! Насчёт кайфа, да, прав, пресновато и грустно, – он кивнул и пальцами зачесал мешающие волосы наверх надо лбом. – Но лучше уж так, чем тосковать и депрессить, как наш железокаменный друг!

– Где он, кстати?

– Не знаю, когда проснулись, тут никого уже не было. Вездеход здесь, его машины нет, значит, скорее всего, поехал в город. Зачем только, я не в курсе,