— Эй, кто там матерится! Хенде хох! И выходи сдаваться! А то всех перестреляем. Вам и танк не поможет — у нас пушка есть.

Перекличка на повышенных тонах продолжалась недолго, глуша всех ревом мотора, к месту засады подтянулся КВ. Плюнув на маскировку, Сергей включил фару, осветив парящую разбитым радиатором машину, перекрывшее дорогу дерево и выходящего из-за кустов бойца лет под сорок с автоматом ППД. Тот остановился и, прикрыв глаза от режущего света фар, с недоумением и восторгом пытался разглядеть танк.

В танке открылся люк, и показалась голова Сергея, во всю мощь своих легких высказывающего мнение об идиотах, устраивающих дурные засады на танки и за прошедшие дни войны так и не понявшие, что немцы ночью, тем более по лесу, не ездят. Его перебил громкий командный голос Андрея, позвавшего Ленга, а затем крикнувшего, чтобы командир этой ё… засады подошел к ним.

— Точно наши… немцы так ругаться не могут. Да и танки видел такие у танкистов, что неподалеку стояли! — раздалось из леса.

Из-за деревьев по одному стали появляться настороженные, готовые каждую минуту открыть огонь красноармейцы. Некоторые невольно дернулись в стороны, когда из-за их спины на дорогу выскочила стремительная огромная тень, материализовавшаяся в собаку, усевшуюся у ног Андрея.

С опаской поглядывая на алабая, к Андрею и Юрию подошел боец. Он забросил автомат за спину, осмотрелся и, с недоумением обнаружив отсутствие знаков различия на новенькой форме, все же отдал честь и представился:

— Старшина пограничных войск Григорьев.

— Капитан Мельниченко, младший лейтенант милиции Музыка. Как же вы нас обстреляли-то? Неужели не подумали, что немцы ночью не ездят, да и танк у нас есть? Ведь раскатали бы вашу засаду в блин.

— Вот, вот. Я так и собирался сделать, — добавил подошедший Сергей и представился: — Военинженер 2-го ранга Иванов.

— Да, ошибочка получилась, товарищи командиры, — с улыбкой признался Григорьев. — Виноваты, но приказ есть приказ, сами понимаете.

— Кто приказал, и почему он к нам не вышел? — спросил Андрей.

— Да раненый он, товарищи командиры. На поляне его оставили, — ответил старшина и предложил: — А вы с нами пройдите, сами с ним и объяснитесь.

Тут всеобщее внимание привлекла громкая ругань выбирающихся из кустов бойцов. Один, постарше, тащил на ремне ручной пулемет, второй, без пилотки и винтовки, в разорванной на плече гимнастерке, орал на весь лес: «Где это чертово собачье привидение, я его сейчас…» — но тотчас же замолк, увидев внимательно глядящих на него неизвестных в новеньком, явно командирском обмундировании.

— Что, товарищи бойцы, познакомились с моей собакой? Она, знаете ли, не любит, когда ей спать мешают, — с иронией сказал Андрей, вызвав взрыв насмешек и хохота у окружающих, впрочем, сразу же остановленный командой старшины.

— Ладно, пошутили, и хватит. Ведите, товарищ старшина, — сказал Андрей. Но сразу уйти не удалось, от колонны, вызвав оживление среди бойцов, подбежала Елена Горелова, та самая посыльная, а по специальности еще и фельдшер. Справедливо решив, что перестрелка обязательно закончится чьим-нибудь ранением, она несла с собой санитарную сумку. Оказалось, что решила она правильно, у красноармейца в порванной гимнастерке все плечо оказалось в царапинах от Ленговых когтей. Андрей заметил, что бойцу повезло, попади он Ленгу на клыки, ему было бы намного хуже. Пулеметчик, наконец опомнившись, показал всем следы на прикладе от Ленговых зубов. Красноармейцы, наблюдавшие за перевязкой и дававшие шутливые советы, примолкли, с уважением и опаской поглядывая на спокойно сидящего у ног Андрея алабая.

— Ну и собачка! Медведь и тот, наверно, поменьше будет, — пошутил кто-то из бойцов.

— Товарищ капитан, а откуда такая порода? — спросил, покосившись на бойцов, старшина.

— Азиатская овчарка. Из Средней Азии, — ответил Андрей. — Там ее для охраны овечьих отар используют. Очень умная и легко дрессируется.

— Понятно. А на вид — почти медведь, только симпатичнее. Ну, что, товарищи командиры, пойдемте? Пусть остальные пока тут побудут? — предложил старшина.

28 июня. 1941 год. Украина. Сергей Иванов

Ну, блин, мы и везунчики… Пару десятков километров без приключений проехать не можем. Как говорил нам, молодым лейтенантам, тот же незабвенный капитан Копылов, вечно вляпаемся не в навоз, так в историю… Интересно, а ведь у этого фантаста, что Сема с шефом обсуждали, главный герой тоже, помнится, кого-то из начальства спасал. Кажется, это ему потом здорово помогло легализоваться. Может, и нам повезет? О, вот и пушка… сорокапятка, блин, еще старая, колеса-то явно деревянные. Со спицами… Хотя какая она старая, вариант 32-го года, кажется, но и против KB, и даже против немецких трешек и четверок не сильно эффективна — снаряды там, помнится, некачественные, и бронепробиваемость меньше записанной оказалась.

— И вы с этим собирались нашего Ры… наш танк обстреливать? Разве что если бы в гусеницу попали. Снарядов-то у вас хватило бы?

— А снарядов у нас всего пять, из них два бронебойных. И все.

— Ну, вы герои… с голой пяткой на танки. Будь тут немцы, разнесли бы вашу засаду и поехали дальше, не особо напрягаясь. Воевать-то тоже с умом надо…

— Вот, вот. Ваша задача не героически погибнуть самим, а заставить героически погибать противника! — громко добавил Андрей, когда мы уже вышли на поляну со стоящей на ней телегой и привязанными по периметру лошадьми.

— И кто к нам такой умный пришел? Фашистов надо бить, а не думать, кто и когда погибать будет.

Тэк-с, вот тебе и на… Неужели упертый фанатик какой-то попался? Если так, то нам с ними не по пути. Надо будет помочь, чем сможем, и сваливать… Иначе здесь будет чей-то труп, так, помнится, мой ротный реагировал на наши неверные ответы.

— Представьтесь, товарищи.

Хм, это уже другой голос. К тому же явно слабее и старше звучит, скорее всего, раненый, похоже, постарше чином, чем этот, хм… «фанатик», командирские интонации заметнее. Ага, вижу. На телеге лежит. А тот, что рядом присел, — явно политрук и есть.

— Военинженер 2-го ранга Иванов.

— Капитан Мельниченко.

— Лейтенант Колодяжный.

— Батальонный комиссар Кравцов, 87-я стрелковая дивизия. А это мой помощник, политрук Скрипченко.

— Политрук Скрипченко, секретарь комитета комсомола 87-й стрелковой дивизии. А вы, разрешите узнать, из какой дивизии?.

— А мы сборная солянка. Из танкистов, артиллеристов, финансистов и даже запаса. Есть и добровольцы из местных жителей.

Правильно Андрей отбрил этого ферта. А вот выражение лица сего лейтенанта мне совсем не нравится. Тэк-с, похоже, очередной «инженер человеческих душ», чтоб его. Попробуем найти общий язык с батальонным. Мужик, похоже, серьезный, жаль, вроде ранен тяжело. А с этим сталинским соколом, который политучилище закончил, каши явно не сваришь. Этот наверняка лозунгами будет шпарить и героически всех на гибель посылать. Самый нелюбимый мной тип: партактивист-карьерист. Такому все равно, коллективизацию устраивать, кукурузу на Северном полюсе или несогласных с его, истинно партийной, точкой зрения сажать. Ох, сколько такие вот Скрипки мне крови попортили во время службы…