И как водится, именно о таких и вытирают ноги. У меня не было сомнений, что в «Астра-Юг» у мошенников есть сообщник. И это наверняка тот, на кого Тимофеев думает меньше всего. Я даже хотела спросить его о том, кто уж точно у него вне подозрений, но не успела. Дмитрию Вадимовичу кто-то позвонил, одной рукой он поднес смартфон к уху, другой добавил к деньгам, оставленным Акиньшиным, еще несколько купюр и, сделав мне прощальный жест, вышел из кафе.

Оставшись за столом одна, я почувствовала, что проголодалась, подозвала официанта и заказала мясо по-французски.

Я сидела в машине и просматривала на планшете личные дела сотрудников компании «Астра-Юг», не забывая при этом посматривать на ворота. Когда из них вышел Караваев, я быстро убрала планшет в сумку, открыла дверцу и рванула ему наперерез.

– Это вы?! – спросила я, глядя обожающим взглядом на оперную звезду местного масштаба, и, не дав ей, звезде, опомниться, продолжила: – Вы мой кумир! С ума сойти, я с самим Сидором Карой разговариваю! А можно у вас автограф попросить?

– Да, конечно. – Караваев приосанился. – На чем мне расписаться? У вас есть бумага, ручка? А то у меня с собой ничего подходящего нет.

Порывшись для приличия в сумке, я сказала:

– В другой все оставила. Хотя у меня в бардачке точно есть блокнот и ручка. Ничего, если я вас задержу на пару минут?

– Для вас, милая девушка, у меня и больше времени найдется. Вас как зовут?

– Таня. Пойдемте. – Я направилась к машине, Караваев не отставал от меня ни на шаг. Открыв дверцу переднего пассажира, я стала копаться в бардачке. Не сразу, но мне все-таки удалось найти заранее заготовленный блокнотик с видом Черноморска на обложке и ручку в деревянном корпусе, также местный сувенир. – Вот, здесь распишитесь, пожалуйста! Можете присесть, если вам так будет удобнее.

Сидор Кара, польщенный моим вниманием, послушно сел в кресло переднего пассажира, открыл блокнотик и стал что-то писать на первой странице. Тем временем я обошла «Киа», села за руль и с обожанием уставилась на певца.

– Вот, Танечка, – Караваев протянул мне блокнотик.

– Даже не знаю, как вас отблагодарить за это. А хотите я вас подвезу?

– Мне, право, неловко вас утруждать. Я собирался поймать такси, но если вам в сторону морвокзала…

– Да, Сидор, нам как раз по пути. – Я повернула ключ зажигания, затем застегнула ремень безопасности. Караваев захлопнул дверцу и тоже застегнул ремень. Выехав с парковки, я спросила: – У вас, наверное, много фанаток?

– Как вам сказать? – Караваев напыжился. – Хватает. Иной раз просто не дают выйти из дома. Просто я сегодня вышел раньше обычного…

– Не удивительно, что вас караулят у дома. – Я нажала на кнопку, блокирующую двери. Производитель предусмотрел эту функцию, чтобы обезопасить детей во время езды. – Вы ведь звезда Черноморска! У вас такой талант! Вам бы в Большом петь!

– Что вы, там и без меня теноров хватает, – заметил Кара, польщенный моим комплиментом.

– Да, в Большой, скорее всего, не пробиться, – я сделала многозначительную паузу, – но даже из «Увертюры» можно вылететь…

– Не понял, это вы сейчас о чем? – Сидор повернулся ко мне всем корпусом.

– Если вы, Сидор Васильевич, честно и откровенно не ответите на мои вопросы, я сделаю так, что вы больше не будете петь ни в «Увертюре», ни в каком-либо другом уличном кафе или ресторане на всем побережье Черного моря, включая Крым.

– Сумасшедшая! Останови машину, я выйду! – Караваев отстегнул ремень безопасности и попытался открыть дверцу, словно собирался выпрыгнуть на ходу. – Не понял! Почему дверь не открывается? Откройте немедленно!

– Сидор Васильевич, не надо так нервничать, – спокойно сказала я. – Двери заблокированы ради вашей же безопасности. Страна не может потерять такой голос. Пристегните ремень обратно, успокойтесь и…

– Ты вообще кто? Что тебе от меня надо?

– Какой же вы странный! Я же представлялась. Хорошо, напомню. Меня зовут Таня. А нужно мне от вас откровение. Ответите на мои вопросы и будете свободны, а продолжите упрямиться, мы так и будем кататься по городу. В результате вы опоздаете на работу, как тогда, на премьеру в Сочи, и вас снова уволят…

– Ладно, спрашивайте, – сдался Караваев.

– Три недели назад вы будто бы стали свидетелем одного происшествия…

– Почему «будто бы»? Я действительно был этим самым свидетелем.

– Тогда рассказывайте, кто машину с аэрографией разукрасил?

– Так я все подробно под протокол нашему участковому рассказал.

– Так подробно, что он никого не нашел, – усмехнулась я.

– Это вы к нему претензии предъявляйте, а я больше ничего не знаю.

– Сидор Васильевич, если вы думаете, что можете обмануть меня, то совершенно напрасно. Мне многое известно о том происшествии, до полной картины не хватает лишь нескольких штрихов. Даю вам последний шанс, если вы и его не используете, то петь больше не будете… Разве что только для себя в душе, причем женским голосом.

Хоть моя угроза и была какой-то призрачной, но, как ни странно, она произвела на певца устрашающее впечатление.

– Хорошо, я вам расскажу, как все было на самом деле. В тот день, точнее той ночью, я подъехал к дому на такси. Было часа три, может, начало четвертого. Во дворе ко мне подошел один парень и попросил ему помочь, за небольшое вознаграждение. Я сначала отказывался, а потом согласился. А почему, собственно, не помочь хорошему человеку? Ведь в жизни как бывает? Поможешь другим, и тебе помогут, – стал философствовать Караваев.

– Ближе к делу, пожалуйста, – попросила я.

– Ближе, так ближе. Он подвел меня к машине, к «БМВ», и показал, как эту тачку в нашем дворе изуродовали. На капоте была картинка, птица какая-то, так ее черной краской закрасили. Кто это сделал, он не видел. Когда тот парень, кажется, его звали Виталием, вышел на балкон покурить, хулиганы уже сделали свое черное дело и испарились. Собственно, от меня требовалось только одно – сказать, что я видел, как кто-то малевал черной краской по кузову его машины. Тачка та была застрахована, а страховая компания, по его словам, может не выплатить страховку, если не будет свидетелей. Я согласился… Почему бы не помочь хорошему человеку?

– Эту песню я уже слышала…

– Да, он заплатил мне. А что в этом такого? Я ведь на него свое время потратил. Вместо того чтобы спать, я утром пошел давать показания. А потом я заснуть уже не мог. А мне, между прочим, надо хорошо вечером выглядеть. – Караваев похлопал себя кистью руки по подбородку. – А это невозможно, если сутками не спать.

Я зарулила на парковку около супермаркета, и Сидор попытался открыть дверцу.

– Я все вам рассказал. Выйти можно?