При рождении каждый младенец попадает в совершенно новый мир со своей атмосферой, а я должен был помогать новорожденным, которым было тяжело осилить этот грандиозный переход. В подавляющем большинстве случаев, даже при наличии очень тревожных признаков, после рождения раздавался ритмичный плач, который свидетельствовал о том, что ребенок правильно вдыхал и выдыхал. Этот звук говорил о том, что моя работа в родильном зале заканчивалась, не успев начаться. Когда я слышал плач, я снимал по-прежнему чистые перчатки, поздравлял новоиспеченных родителей и выходил из родильного зала, не прикоснувшись к ребенку и не сделав ровным счетом ничего.

Однажды у меня была напряженная ночная смена: новорожденные появлялись как грибы после дождя, я получал сообщение за сообщением, роженицы сменялись одна за другой. Абсолютно в каждом случае я не знал наверняка, что произойдет, когда ребенок появится на свет: будет ли он дышать сам или ему потребуется моя помощь.

В тот день при появлении одного ребенка воцарилась гробовая тишина. Акушерка, принимавшая роды, быстро зажала и перерезала пуповину и передала мне безжизненный сверток. Конечности младенца были вялыми, как у тряпичной куклы, а когда я вынес малыша на свет, увидел выраженный синюшный оттенок, контрастирующий с его естественным красноватым цветом лица. Его грудная клетка была совершенно неподвижна, без видимых дыхательных движений. Я знал, что у меня есть около шестидесяти секунд, чтобы ребенок начал дышать и смог выжить.

Я взял полотенце и потер им вдоль позвоночника малыша, пытаясь запустить дыхание. Обычно такой легкой стимуляции достаточно, чтобы у новорожденного раскрылись легкие. Но в тот раз прием не сработал. Тогда я достал резиновую маску, надел ее на нос и рот младенца и стал сжимать прикрепленный к ней мешок, впуская в его крошечные легкие небольшие порции воздуха. Когда я сжал и отпустил мешок во второй раз, младенец наконец начал шевелиться. Он слегка задвигал конечностями, подавая едва уловимые признаки жизни, и слабо закричал сквозь все еще надетую резиновую маску. Я сжал мешок в третий раз на всякий случай, а затем снял маску и услышал крик, полный жизни.

Дыхание стало ритмичным, благодаря чему кожа ребенка порозовела и синюшный оттенок пропал. Это означало, что легкие малыша заработали: драгоценный воздух попадал туда, куда следует, в это новое тело. Заставить новорожденного дышать – как завести газонокосилку: чтобы привести ее в движение, достаточно лишь один раз потянуть за шнур. С этого момента ребенок дышит самостоятельно и до конца жизни сохраняет свой дыхательный ритм.

Как только я убедился, что младенец начал дышать, я поздравил новоиспеченных родителей, сказал им, какой у них энергичный и здоровый малыш, и вышел из палаты. После этого я сделал в медицинской карте запись о запуске работы легких.

В каждом формирующемся человеческом организме зарождается множество новых ритмов, помимо вдохов и выдохов. Сердце ребенка начинает ритмично биться задолго до рождения, и я часто измеряю пульс, зажав упругий остаток пуповины новорожденного большим и указательным пальцами: кровеносные сосуды, проходящие через пуповину, опустевают не сразу после рождения, и в этот период они служат простым способом измерить пульс новорожденного. В последующие дни появляются и другие ритмы организма: сон и бодрствование, прием пищи и опорожнение кишечника, плач и успокоение.

Мы цикличные существа, и почти все, что я узнал о человеческом теле в институте, было связано с ритмом. У взрослых людей сердце бьется примерно один раз в секунду, почти одновременно с движением секундной стрелки на циферблате аналоговых часов, а легкие вдыхают и выдыхают с такой же частотой, как накатывающиеся на берег океанские волны. Это основные ритмы организма, известные как показатели жизнедеятельности, поэтому врачи всегда проверяют их у пациентов. С помощью манжеты на плече измеряют артериальное давление, а ритмический рисунок звуков сердца и легких считается основой здоровья человека.

Но в организме таких ритмов гораздо больше, и каждый из них – как биологические часы, сохраняющие свое уникальное время. Мы моргаем каждые несколько секунд. Регулярные приемы пищи приводят (в идеале) к регулярным выделениям: мочевой пузырь и кишечник ежедневно наполняются и опорожняются снова и снова. Многие люди, употребляющие токсичные вещества, также следуют регулярному циклу, которого требует их зависимость. Человеческий организм зависит от ритмов привычек и может стать зависимым практически от всего, даже от регулярного состояния опьянения.

Хотя кажется, что наша жизнь течет линейно (один день сменяется другим, и время неумолимо бежит вперед), биологию человека лучше всего воспринимать не как единую последовательную прогрессию, а как сложное сочетание накладывающихся друг на друга и переплетающихся музыкальных ритмов. Гомеостаз – это замысловатая смесь мелодий, которые рефреном повторяются в разном темпе.

Самый странный ритм в человеческом организме, который на первый взгляд нарушает все правила, относится к гениталиям. Менструация – это ритм женских половых путей, во время которого от матки отслаивается внутренняя оболочка, уникальная и недолговечная анатомическая структура, которая формируется и отделяется по календарю. Дирижером, поддерживающим этот ритм, служит гипофиз. Он выделяет в кровь гормоны, которые побуждают яичники и матку, как послушных музыкантов, исполнять свою цикличную партию.

Возможно, менструация – самый медленный ритм организма, который повторяется только раз в месяц, но также и один из самых поздних: от рождения до наступления менструации у девочки обычно проходит более десяти лет.

Мужские половые органы тоже имеют собственный ритм – суточные колебания выработки тестостерона яичками. Этот ритм запускается примерно в то же время – в подростковом возрасте. Пубертатный период – это расцвет человеческого организма, когда созревают половые органы и становятся доступны новые и ни с чем не сравнимые телесные удовольствия, такие как секс и мастурбация. Последняя – совершенно естественное действие, при котором мы обманываем гениталии и имитируем половой акт руками и пальцами. Для половых органов практически нет разницы, чем пользуются многие подростки в период полового созревания.

Менструация – это телесный ритм, более очевидный, чем ритм мужских половых органов, и окутанный гораздо большим числом мифов. Из-за ежемесячной периодичности многие предполагают, что менструация синхронизируется со сменой фаз Луны, поэтому слова menses («менструация»), moon («луна») и month («месяц») имеют общий корень. Слой клеток, выстилающих полость матки, функционирует как лунный календарь организма: увеличивается, как растущий месяц, становится выпуклым, а затем снова исчезает. В исследованиях фаз Луны наблюдалось лишь нерегулярное совпадение этих двух ритмов, да и то только у женщин с наиболее четким циклом[7]. Гипотеза о предполагаемой синхронизации менструаций у женщин, живущих в одном помещении, также не доказана[8]. Есть и еще одно важное отличие ритмов наших половых органов от всех остальных: они не нужны для выживания организма. Любой другой ритм лежит в основе сохранения здоровья, но это не касается гениталий. В этом смысле они похожи на цветы – особые органы, которые не выполняют никаких функций для самого растения, на котором находятся, но позволяют ему воссоздавать себе подобных.