• симптомы СДВГ (гиперактивность, невнимательность, непоседливость);

• сепарационную тревогу, или страх разлуки (ребенок с трудом расстается с близкими взрослыми; например, не остается в комнате один);

• перепады настроения, такие как раздражительность, грусть, эмоциональная лабильность (склонность смеяться или плакать в неподходящий момент);

• проблемы со сном; ночное недержание мочи, частое мочеиспускание в дневное время или и то и другое вместе;

• изменения в двигательных навыках (например, изменения в почерке);

• тики;

• боль в суставах.

Если вы родитель и у вашего ребенка внезапно возникли проблемы с поведением, обязательно поделитесь своим беспокойством с педиатром или опытным медработником.

Если поведенческие симптомы имеют биологическое происхождение, решения в первую очередь должны быть направлены на устранение этих причин: управление поведением в отрыве от биологических триггеров ни к чему не приведет.

Мы воспринимаем мир через наши органы чувств

Поговорим о том, как различные ощущения влияют на поведение детей. Но сначала позвольте мне объяснить, почему я – психолог – касаюсь темы обработки сенсорной информации в книге о проблемном поведении.

Будучи сертифицированным психологом, я осознала множественные пробелы в моем образовании только после того, как решила специализироваться на раннем развитии и психическом здоровье детей от 0 до 3. Обучение в аспирантуре было построено на дуализме разума и тела – убеждении, что психические процессы можно понять без тщательного анализа обратной связи от тела.

Это обстоятельство, во-первых, придало моим клиническим концепциям упрощенный характер – они фокусировались на наблюдаемом поведении, а не на лежащих в их основе процессах, а во-вторых, заставило меня чрезмерно полагаться на мышление «сверху вниз» и «умственные процессы».

Я не сомневалась, что мне нужна дополнительная подготовка, чтобы по-настоящему понять детей, которым я стремилась помочь: маленьких детей и детей с особенностями развития. Правда, я и не подозревала, что эти новые знания заодно изменят мое отношение к самой себе, к моим собственным детям и к области психического здоровья в целом.

Первым делом я записалась в учебную программу в крупной детской больнице, которая требовала активного участия в работе междисциплинарной команды – то есть команды специалистов, оценивающих состояние ребенка со всех сторон, с разных точек зрения. Однажды я услышала, как несколько терапевтов, обученных тонкостям обработки сенсорной информации, обсуждали одного малыша. Это было настоящее откровение. Я вдруг поймала себя на мысли, что мы никогда не поймем поведение ребенка, если не знаем, как он воспринимает мир через свои сенсорные системы. По сей день самым большим недостатком программ подготовки специалистов по психическому здоровью (и педагогов) я считаю невнимание к циклу обратной связи между телом и мозгом и ее влиянию на восходящее поведение детей. На самом деле это одна из причин, по которой мы часто неверно трактуем поведенческие проблемы.

Вот почему я сочла необходимым включить в книгу раздел, посвященный анализу сенсорной обработки в контексте индивидуальных различий.

Обработка сенсорной информации: как мы понимаем мир

Дети (и все люди) понимают и интерпретируют мир через сенсорные системы. Обработка сенсорной информации имеет решающее значение для развития ребенка, однако ее изучение отнесено к узкой специализации в области эрготерапии. Роль сенсорного восприятия в общем развитии детей еще не интегрирована в сферы психического здоровья, образования и социальной работы, хотя она является важнейшим элементом в интерпретации детского поведения и разработке коррекционных программ. Другими словами, мало кто принимает это во внимание, хотя данному вопросу было посвящено немало исследований. Нарушение сенсорной обработки даже хотели включить в последнее издание DSM, DSM-5, но в окончательную версию этот диагноз так и не попал[75]. Несмотря на определенное сопротивление со стороны некоторых членов медицинского и психиатрического сообществ, я убеждена, что рано или поздно все специалисты, работающие с детьми, осознают важный вклад, который вносят механизмы сенсорной обработки в развитие и поведение. На мой взгляд, это просто вопрос времени.

Чтобы определить, содействуют ли особенности сенсорной обработки эмоциональным и поведенческим проблемам, необходимо понять, как именно функционируют сенсорные системы ребенка. Помимо прочего, это позволит нам персонализировать восходящие методы, направленные на активацию зеленого пути, обеспечивающего научение и рост.

Как я объясняла в предыдущей главе, младенцы и маленькие дети до 3 лет действуют «снизу вверх»: кора больших полушарий – часть мозга, связанная с преднамеренным контролем и умственной деятельностью, – сформирована не до конца и продолжает развиваться. Дети постарше, подростки и взрослые также могут действовать «снизу вверх»; в основном это происходит при активации красного или синего пути. Понимание сенсорных предпочтений помогает нам разрабатывать поддерживающие подходы для пациентов любого возраста.

Прежде чем использовать подходы, апеллирующие к мышлению, мы должны поддержать детей «снизу вверх»: без этого они не смогут получить доступ к мозгу, мыслящему «сверху вниз». Здесь доступные нам инструменты уже не ограничены простой беседой или просьбами о послушании.

В этой книге мы рассмотрим особенности сенсорного восприятия ребенка с двух ракурсов – как первопричину проблемного поведения и как действенный способ с ним бороться. На следующих страницах я опишу, что такое сенсорные системы и как сенсорная гипо- и гиперчувствительность могут содействовать эмоциональной и поведенческой дисрегуляции. В главе 4 мы узнаем, как использовать сенсорные предпочтения ребенка, чтобы успокоить его при активации красного пути и оказать поддержку при активации синего пути.

Воспоминания, основанные на сенсорном опыте

Родители пятилетнего Лукаса находили его поведение непредсказуемым и озадачивающим. Иногда он просыпался счастливым и энергичным, но чаще всего – мрачным и угрюмым. Едва открыв глаза, Лукас начинал протестовать против всего на свете – от чистки зубов до одежды, предложенной родителями. Если они не уступали, он плакал, капризничал и толкал младшую сестру по малейшему поводу.

Собирая данные анамнеза, я выяснила, что в возрасте двух лет у Лукаса появилась необъяснимая сыпь по всему телу. Хотя через несколько недель сыпь прошла, Лукас чувствовал себя настолько некомфортно, что отказывался одеваться: его раздражало само прикосновение ткани к коже. С тех пор мальчик стал, по словам родителей, «главным в доме». Кроме того, он соглашался носить только три мягких футболки и огрызался, когда его просили надеть что-то другое. Через несколько месяцев после появления сыпи родилась сестра Лукаса, что явилось для малыша дополнительным стрессом.

Поскольку проблемное поведение возникло вскоре после появления сыпи, я предположила, что у Лукаса сохранились яркие «телесные воспоминания» о дискомфорте, вызванном кожным зудом. Его поведение, по всей вероятности, представляло собой реакцию на эти болезненные сенсорные воспоминания, связанные с переживаниями в тот период.

Как показывает история Лукаса, наш разум соединяет ощущения, которые мы получаем из окружающей среды, с эмоциями, формируя как сознательные, так и подсознательные воспоминания о