Герцог улыбнулся:

— Надеюсь, ваш отец не растеряется, узнав, сколько работы ему предстоит. Вы, вероятно, приметесь разбирать книги прямо сейчас?

— Да, конечно, ваша светлость, — согласилась Олетта. — С трудом верится, что до сих пор не было составлено каталога…

Упрек, проскользнувший в ее голосе, не укрылся от герцога, и, словно извиняясь, он произнес:

— Как вы, надеюсь, понимаете, я лишь недавно вступил во владение Гором, но первым делом решил воспользоваться услугами опытного человека для каталогизации библиотеки.

— Я понимаю ваше желание! — воскликнула Олетта. — Можно только гадать, какие бесценные сокровища лежат забытыми на этих полках!

Она очень грациозно, по мнению герцога, указала на книги рукой с длинными тонкими пальцами, более подходящими балерине.

— С чего вы собираетесь начать? — спросил герцог и, не удержавшись, добавил: — Вы еще очень молоды. Достаточно ли у вас знаний для столь непростой работы?

— Надеюсь, ваша светлость, вы будете удовлетворены, если я найду несколько книг, которые вас обрадуют.

— То есть вы хотите сказать, мисс Бэрон, что надеетесь подтвердить свои слова делом, — заметил герцог. — Что ж, очень хорошо, я готов поверить в вашу компетентность. Однако у нас мало времени.

— Почему? — спросила Олетта и тут же подумала, что дочери эксперта не пристало задавать герцогу такие прямые вопросы. Он на мгновение задумался, и она попробовала угадать, признается ли он, что хочет продать все ценное, что найдется в библиотеке, или же нет.

После затянувшейся паузы герцог произнес:

— Вероятно, мистер Хэнзард уже сообщил вам, что мы получили довольно тревожное письмо из Америки.

Он был уверен, что без его разрешения мистер Хэнзард никому этого не сообщит, но решил пробудить в девушке интерес, чтобы у нее появился дополнительный стимул побыстрее закончить работу.

— Мистер Хэнзард ничего не говорил об Америке, — сказала Олетта.

— Среди книготорговцев ходят слухи, что в нашей библиотеке находится первоиздание Шекспира.

— Но если это в самом деле так, неужели вы бы не знали об этом?! — воскликнула Олетта.

— Как ни странно, нет, — ответил герцог. — Мой отец не слишком интересовался книгами, а сам я был за границей.

— Это бесценное сокровище, — тихо произнесла Олетта.

— Я понимаю, — ответил герцог.

— Американцы наверняка заплатят огромные деньги за такую редкость, — продолжала она. — Но мне кажется, что, поскольку Шекспир был англичанином, книга должна остаться на его родине.

— Я не говорил, что собираюсь ее продавать, — резко произнес герцог.

Олетта посмотрела на него, и ему показалось, что эти необычные, не похожие ни на одни виденные им прежде глаза спрашивают, сказал ли он правду.

Герцог отвел взгляд и, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, произнес:

— Честно говоря, мисс Бэрон, мне ненавистна сама мысль о том, что какая-то часть имущества Гора может быть продана. Однако мне очень нужны деньги, и находка первоиздания Шекспира могла бы избавить меня от многих трудностей.

Олетта поймала себя на том, что рада тому, что он не солгал ей. Она не могла бы объяснить природу этого чувства, но оно, несомненно, было.

Герцог же, глядя на девушку, говорил себе, что она прекрасна настолько, что любому мужчине трудно было бы говорить с ней только о работе.

Вслух он спросил:

— Наверное, вы нечасто остаетесь без отцовской опеки? Я хочу сказать, что для вас было довольно непривычно приехать в незнакомый дом одной, без компаньонки.

— Я ехала из Лондона, ваша светлость. Отец решил, что я спокойно смогу провести несколько дней в Горе, пока он не приедет сам.

Герцог подумал, что такую красавицу опасно отправлять одну в любой дом, кроме разве того, где живут только слепые; но потом сказал себе, что это просто глупо и мисс Бэрон вполне в состоянии о себе позаботиться. Все-таки это не светская особа, которую всю жизнь оберегали и никогда не позволяли выйти из дому в одиночку.

— Нам пора приниматься за работу, — сухо произнес герцог, чувствуя, что говорит это больше себе, нежели ей. — Меня очень интересует, отыщется ли причина этого слуха, который добрался до Америки. Как ни странно, мой секретарь получил еще одно письмо почти такого же содержания. Оно от известного книготорговца в Лондоне, который просит права первым увидеть все, что я захочу выставить на продажу.

— Вы еще ни с кем не говорили об этом? — спросила Олетта.

— Вне этого дома — ни с кем, — ответил герцог, и тут же вспомнил, как совсем недавно его тетушка за обедом сказала:

— Надеюсь, этой ночью я смогу выспаться. Вчера ветер никак не давал мне уснуть.

— Лучше всего почитать, — откликнулась страдающая артритом кузина. — Я всегда так делаю, когда не могу уснуть из-за болей в ноге.

— Хорошая мысль! — оживилась тетушка. — Только нужно найти подходящий хороший роман. Вот, например, Мари Корелли — ее книги неизменно меня успокаивают.

— Библиотека у нас хоть куда, — вмешался Гарри. — Кстати, Сэндор, эти ветхие книжицы, которые валяются там уже сотни лет — ведь это почти что деньги, а?

— Почему ты так думаешь? — спросил герцог. На мгновение ему показалось, что Гарри хочет ответить, но тот вдруг словно бы передумал и заговорил о последнем романе Элинор Глин, который, по его словам, потряс всех, кто его читал».

«Выходит, Гарри знал, что в библиотеке есть ценные книги, — подумал герцог, — знал и попросил ключ от нее!»

Вслух герцог сказал:

— Мисс Бэрон, когда вы или ваш отец будете заканчивать работу, я прошу вас каждый вечер запирать библиотеку. Мы с мистером Хэнзардом считаем, что это разумная мера предосторожности. Вас не затруднит возвращать ключ в кабинет мистера Хэнзарда, когда вы будете подниматься наверх? Лакей покажет вам, где это.

— Не беспокойтесь, ваша светлость. Действительно, это весьма разумно. Книги — такая же ценность, как картины или ювелирные украшения, но люди часто забывают об этом.

— А что бы вы предпочли — книги, драгоценности или картины? — спросил герцог.

Лицо девушки озарилось изумительной красоты улыбкой.

— Будучи женщиной, я позволю себе пожадничать и пожелаю владеть и тем, и другим, и третьим!

— Жадность присуща не только женщинам, — заметил герцог.

— Да, но в отличие от мужчин им не приходится притворяться возвышенными существами.

— Вот как? Я всегда считал, что именно женщины обожают высокие материи и должны вдохновлять мужчин на великие подвиги.

По тону, с которым это было произнесено, Олет-та поняла, что сам он не верит ни единому своему слову. Слегка усмехнувшись, она ответила: