другим. Под воротником разгорался зудящий жар. Дрожали руки. Звон в ушах нарастал с угрожающей силой.

Лоуренс припарковался немного неловко, слегка задев бордюр. Хильда толкнулась в спинку сиденья Дэвида – ей не терпелось выйти.

– Ну же, ну, – торопила она. – Я уже изголодалась.

Дэвид неуклюже выбрался из машины. Яркое послеполуденное солнце резало глаза, что не сулило ничего хорошего. Очертания зданий, машин и даже людей, сидящих за столиками у большого переднего окна, как будто мерцали и подрагивали. Дыхание сбилось с ритма. Все предвещало еще одно видение. Или это сознание не дает ему сорваться с крючка? Он боялся, что ведет, получается, двойную жизнь и что другие заметят, поймут, что он не в себе, сложат два и два, и это станет началом конца. Но что он мог поделать?

– С тобой все в порядке, дорогой? – Липкая ладонь Хильды коснулась его затылка. – Да ты горишь, Дэвид!

– Я в порядке. – Он сжался от ее прикосновения, от давления внезапно обрушившегося на него мира. – И не голоден вовсе. – Он произнес это, прислонившись к крылу пикапа, и получилось почти убедительно.

Лоуренс поспешил открыть дверь для супруги. Едва войдя в зал, Хильда уверенно двинулась вперед, зацепила официантку и едва не опрокинула поднос. Бросив верхнюю одежду на спинку стула, она устремилась к раздаче горячих блюд с поспешностью ребенка, которому вдруг приспичило пописать.

Дэвид упал на стул, съежившись под натиском враждебных сил; его зрительное восприятие рассыпалось на множество завитков и точек.

Люди увидят! Может он сделать что-то еще, кроме как сидеть на стуле?

– Возьми поднос и наложи зеленой фасоли, – прошептал, наклонившись к нему, отец. – Желудку сразу станет легче.

Дэвид поднялся и, потеряв равновесие, пошатнулся. За спиной у него кто-то что-то пробормотал, и он, взглянув искоса, увидел за соседним столиком размытые тени двух женщин. Женщины замолчали и теперь только таращились на него. Вот устроил представление – лучшего доказательства безумия и не требуется.

Он поплелся за стариком к раздаточной линии. Только на это и способен – прокладывать путь между столиками, не натыкаясь на людей. Хильда уже ушла далеко вперед и со счастливым видом изучала ассортимент десертов, одновременно отдавая официантке указание положить побольше яблочного пирога с хрустящей крошкой.

Дэвид опустил глаза, и голова пошла кругом. Поднос свернулся и развернулся.

– Вам помочь? – Голос донесся из какого-то далекого далека.

Приливы жара сопровождались покалыванием в немеющей коже. Сердце колотилось как бешеное, и он едва успевал хватать ртом воздух. Все происходило одновременно. Он снова летел вниз по склону оврага, преследуя кричащую девушку, и ничего не мог с этим поделать, подчиняясь бушующему в его голове маньяку.

Прямо перед глазами возникло лицо девушки и ее открытый в пронзительном крике рот – он попятился и упал на пустой стул. Включившаяся в голове высокоскоростная камера швырнула его в сцену погони, и он петлял на бегу между дубами в хмурой роще под непрекращающиеся крики. Черт! Прописанные доктором таблетки остались в бардачке пикапа, на котором он ездил в Кроссхейвен.

Женщина за соседним столиком набивала рот мясным рулетом. Дэвид посмотрел на свой поднос, который теперь был устелен ковром из дубовых листьев. Он поперхнулся от жуткого звука рвущейся ткани. Звук носился слева направо, как будто его голову подключили к специальной, созданной исключительно для его ушей стереосистеме. По щекам катился пот.

Дрожа всем телом, он оглянулся на женщину, которая ела мясной рулет.

Вилка в ее руке превратилась в резиновый, с красноватым оттенком шланг. Дэвид ахнул, не веря своим глазам. Только не в «Кафетерии Белтсона»! Она откусила кусок ребристого шланга, зажав его между зубами, как жевательную мармеладку.

Двигаясь вдоль линии раздачи, Дэвид изо всех сил заставлял себя не оглядываться на женщину со шлангом, но ничего не мог поделать с картинами погони, крутящимися в голове. Из черпака на него прыгнула пригоршня фасоли – ярко-зеленой под брызгами красного. Что-то билось там в конвульсиях, что-то живое, теплое и мягкое.

Выдох не поспевал за вдохом. Демон внутри него брал верх, овладевал им. Сопротивляться он уже не мог – видение захватило его полностью. Впереди отец пробормотал что-то, указывая на блюдо с овощами под защитным колпаком. Ладони покалывало, руки онемели, словно омертвевшие. Сначала упал поднос. А потом погас свет.

9

Небо уже пылало красным заревом, когда шериф Макфэрон свернул на Олд-Шед-роуд. Клочья дневного света меркли за дубовыми рощами. Сбавив скорость, Макфэрон включил дальний свет и направил боковой фонарь в сторону тротуара, высветив темную вертикаль телефонного столба.

Остановившись на обочине, он еще раз мысленно прокрутил рассказ очевидца. Джоуи Темплтон сказал, что видел что-то красное. Похожее на брызги, так сказал мальчик. Карен Хит сообщила диспетчеру, что Джули была в гостях у Дейзи Райнлендер на Олд-Шед-роуд.

Макфэрон достал мобильный телефон, пристегнул его к поясу и посветил фонариком вдоль бордюра – может быть, остались следы шин или что-то еще. Мальчик упомянул, что пикап заехал колесом на бордюр.

Обойдя телефонный столб, он заметил на краю тротуара сероватое пятно шириной около шести дюймов. Выглядело оно довольно свежим и по местоположению соответствовало рассказу Джоуи. Рисунок протектора также соответствовал его показаниям.

Значит, мальчик говорил правду о машине. Менее отчетливые полосы вдоль центрального следа протектора могли означать, что шина, возможно, была «лысой». Макфэрон достал с заднего сиденья «поляроид», которым пользовался при разного рода происшествиях. На кассете еще оставалось семь кадров с места несчастного случая с Генри Бичемом и его трактором.

Шериф сфотографировал след сверху и, под разным углом, сбоку. В свете вспышки внимание привлекло темно-красное пятно в паре бордюрных секций от отпечатка шины. Он провел лучом фонарика по прерывистой линии красных капель, терявшейся в опавших листьях, и опустился на колени, чтобы рассмотреть их получше. Несомненно, это были капли крови, но ни следов ног, ни смазанных пятен Макфэрон не обнаружил.

Пронзительный крик прорезал тишину. Шериф выпрямился и посветил фонариком через дорогу. В верхних ветвях большого дуба блеснули глаза. Похоже, там устроилась стайка красноплечих трупиалов[14], и он потревожил их своим появлением. На всякий случай Макфэрон провел лучом по периметру леса. Убедившись в том, что других наблюдателей, кроме птиц, нет, он вернулся к каплям крови и попытался представить, что бы они могли означать и что здесь произошло. Самая большая капля еще не высохла.

Макфэрон набрал номер дока Хенегара. Местный терапевт, практиковавший в Кроссхейвене по меньшей мере тридцать лет, исполнял по совместительству также и обязанности окружного коронера.

– Док? – Судя по звукам в трубке, Хенегар что-то пережевывал.

– В чем дело, Джо? – спросил он с набитым ртом.

– Джули Хит, девятиклассница, пропала сегодня днем. Последний раз ее видели на Олд-Шед-роуд, когда она вышла из дома Райнлендеров.

Он передал доктору рассказ Джоуи Темплтона, помолчал, глядя на капли крови в свете фонарика, и продолжил:

– А беспокою я тебя потому, что нашел кровь на Олд-Шед-роуд, примерно в четверти мили от главного перекрестка. Дети иногда проходят здесь, когда выбирают кратчайший путь домой из школы. Знаешь это место?

– Знаю, – сказал Хенегар. – Требуется помощь медика?

– Возможно, здесь что-то случилось. Что-то нехорошее. И, док….

– М-м-м?

– Пусть это будет пока между нами. Не хочу, чтобы Карен или Боб сделали слишком поспешные выводы.

– Захвачу что надо и скоро буду, – пообещал Хенегар.

Макфэрон сунул сотовый в прорезной карман ветровки. Если Джули Хит серьезно пострадала, почему нет следов борьбы? Объяснения у него не нашлось.

Несколько минут спустя на фоне леса у поворота дороги блеснули фары старого «Форда Гранада». Док остановился сразу за «Бронко» шерифа, ровно в тот момент, когда заглох мотор. Громко скрипнула дверца, и птицы на ближайших деревьях тут же всполошились и захлопали крыльями.

– Разве у Спарки нет приличной подержанной тачки в обмен на твою развалюху?

– Не вижу смысла избавляться от хорошей машины. – Из темноты появилась коренастая фигура доктора Хенегара. Видны были тяжелые, нависшие над глазами брови и борода. – Что мне не нравится в работе коронера,