внезапно тоже обзавелась большим животом, а затем родила мальчика - его назвали Кемуэль. Год спустя она произвела на свет второго сына - Беора. Старик, который уже отчаялся дождаться сыновей, пестовал поздних детей, которые сначала играли с его внуками, а затем изобрели свой тайный язык, на котором общались между собой, замкнувшись и отгородившись от остального небольшого мира. Лаван полагал, что это доказывает превосходство его мальчиков, но другие члены семьи считали подобное поведение опасным и свидетельствующим об ущербности их натуры.

Счастливые голоса детей окружали сестер, но благословение богов распределялось неравномерно. У Рахиль один выкидыш следовал за другим. Когда кровотечение в четвертый раз смыло ее надежды, она пролежала в лихорадке трое суток. Сестры перепугались и настаивали на том, чтобы она хотя бы на время, пока не окрепнет, прекратила попытки зачать дитя, а пока давали бедняжке отвар семян фенхеля для очищения утробы. Измученная, исхудавшая Рахиль согласилась, но ей трудно было обрести покой, слушая голоса племянников. Она больше не питала ненависти к Лии, но и улыбаться счастью сестры тоже не могла, пока сама оставалась бесплодной. Моя тетя часто уходила в сторону от семейных шатров, искала совета у Инны, тщетно подбиравшей ей новые и новые средства для укрепления чрева.

Рахиль испробовала все травы и настойки, вообще все мыслимые способы. Она носила только красное и желтое - цвета крови и здоровья. Она спала, обратившись животом к деревьям - во имя местных женских божеств. Увидев поток, Рахиль спешила окунуться в текущую воду в надежде обрести силу жизни.

Она глотала смеси и отвары на пчелиной пыльце, отчего ее язык покрывался желтым налетом, а моча приобретала густой шафрановый цвет. Соблюдая старинный ритуал, она садилась ужинать на сосуд, внутри которого находилась змея, - ибо тварь сия ежегодно возрождается к новой жизни, сменив кожу.

И конечно, стоило кому-то - не важно, ребенку или взрослому - найти мандрагору, как все спешили к Рахили, чтобы с молитвой и добрыми пожеланиями вручить ей корень этого магического растения. Рувим однажды отыскал особенно большой корень и с гордостью охотника на львов принес его тете. Но и мандрагора не сделала чрево Рахили плодоносным. В поисках средства для деторождения Рахиль стала помогать Инне и перенимать ее опыт. Теперь она точно знала, что нужно делать, если ребенок выходит ножками вперед или рождается слишком быстро, разрывая плоть матери, как избежать заражения крови и гибели женщины. Она научилась утешать матерей мертворожденных детей и раскрывать чрево умершей роженицы во имя спасения не успевшего явиться на свет ребенка.

Рахиль рассказывала сестрам истории, которые заставляли их плакать, охать и удивляться. О корыстном отце, который продал свое дитя прежде, чем тело умершей матери успело остыть. О человеке, упавшем в обморок при известии о смерти любимой жены. О женщине, рыдавшей над мертвым ребенком. Она поведала им об эликсирах, способных сотворить чудо с одной женщиной и убить другую, о рождении безрукого монстра, которого оставили умирать на ночном холоде, о гибельном кровотечении и чудесном исцелении. Это были истории о победах, например об успешном рождении здоровых близнецов или о том, как Инна смогла вернуть к жизни синюшного бездыханного младенца, горло которого обвивала пуповина: умелая повитуха, вставив в крохотные ноздри стебли камыша, вдыхала в новорожденного воздух. Иногда Рахиль смешила своих слушательниц, изображая женщин, которые ревели, как львы, и пищали, словно мыши.

Рахиль стала для сестер своего рода мостиком, связывавшим их с большим миром. Помимо историй о жизни и смерти Рахиль приносила в дом новые приправы для овощей, рецепты мазей для лечения ран и удивительные средства, призванные избавлять от бесплодия, однако совершенно не помогавшие ей самой.

Порой Рахиль приходила с браслетом, чашей, мотком шерсти - щедрыми знаками благодарности счастливых рожениц. Капризная красавица превращалась в нежную и заботливую целительницу, готовую оказывать помощь матерям. Всякий раз, приняв очередного ребенка, она плакала - от счастья и облегчения. Она плакала вместе с Рути и даже вместе с Лией.

Когда пришло время Зибату встать на кирпичи повитухи, Рахиль взялась за дело одна, без Инны, и, уверенно проведя роженицу через испытание, умело перерезала пуповину и расцвела от удовольствия, когда взяла в руки своего «первого» младенца, то есть первого, принятого ею самостоятельно. В тот вечер Лия устроила в честь младшей сестры пир, а Зелфа насыпала перед нею соль и подала вино в знак признания нового статуса Рахили - служительницы Анат, помощницы матерей и целительницы.

Со временем Иаков нанимал всё больше работников, а с ними приходили и их жены - они рожали детей, не всегда удачно. Так, Зибату благополучно разрешилась от бремени сыном Нази, но потеряла второго ребенка- девочку, родившуюся на два месяца раньше срока. Ильтани дала жизнь здоровым девочкам-близнецам, однако сама умерла в родильной горячке, так что дети даже не увидели ее лица. Ламасси произвела на свет крепкого сына Зинри, но вот дочь ее, которая родилась совсем слабенькой и с заячьей губой, почти сразу умерла.

В Красном шатре мы познаем, что смерть - лишь тень рождения, цена, которую платят женщины за благодать создания новой жизни. Так измеряется наша печаль.

После рождения Иуды Лия начала уставать. Она, прежде поднимавшаяся первой и ложившаяся последней, запросто справлявшаяся с двумя делами одновременно (скажем, моя мать могла кормить ребенка и одновременно помешивать еду в горшке или молоть зерно и присматривать за тем, как прядут служанки), стала уже к середине дня падать с ног от слабости.

Инна посоветовала ей на некоторое время воздержаться от деторождения, для чего велела пить отвар из семян фенхеля и вставить в женское лоно кольцо из пчелиного воска.

И Лия решила отдохнуть. Она радовалась крепости растущих сыновей, но прекратила ежедневно брать их на руки, предоставив мальчикам больше самостоятельности в играх. Она пекла медовые пряники, как прежде, и собиралась разбить новый сад, посадив там травы и цветы, которые привлекли бы медоносных пчел. Лия хорошо спала по ночам и просыпалась утром свежей и бодрой. Позднее мама с удовольствием вспоминала те «пустые» годы. Она радовалась каждому новому дню, получая наслаждение от домашних дел и от общения с детьми. Она благословляла семена фенхеля и мудрость тех, кто научился применять их. Еда получалась у нее еще вкуснее прежнего, а тело ее отзывалось на ласки Иакова с жаром первых дней. Рассказывая о том времени, Лия говорила: «Аромат благодарности - словно нектар, который услаждает и ободряет».

Через два года она отложила в сторону семена фенхеля и пчелиный воск