А вот Тагард – тупая скотина! Неужели он не понимает, что у него уводят невесту? Как, скажите, как, работать с таким материалом?!

Тем более что всякое желание работать было безнадежно отбито Недотрогой. Не сказать, чтобы она была на седьмом небе от счастья, но знаки внимания Лукаса принимала благосклонно. И ладони из его рук не вырывала. Сначала он держит её за ручку, потом целует в укромном уголочке, потом… Моё воображение услужливо дорисовывало продолжение. И картинка, представшая перед внутренним взором, не радовала.

– Ранир, перестань наносить ущерб имуществу соседнего государства, – прозвучал над моим ухом голос Грэйди.

Я взглянул на свои руки, судорожно сжимавшие согнутую вдвое серебряную чайную ложку.

– Очень переживаю за Тагарда, – пояснил я, откладывая ложку прочь.

– Да-да, я так и подумал. Зато ему море по колено, – с бесконечным презрением выплюнул приятель. И совсем другим тоном: – Учись, юнец, пока я жив!

Приблизившись уверенной походкой к веселящимся, он наклонился к кавалеру Ливинии, что-то прошептал тому на ухо, и молодой человек куда-то рассосался. Градус настроения Ливи стремительно падал, и я был с нею солидарен – я бы тоже предпочёл, чтобы "рассосался" Лукас. Тем более что устроившийся на месте шатена Грэйди стал любезничать с Недотрогой, время от времени наклоняясь к ней ближе и нашептывая на ушко что-то такое, от чего она весело смеялась. То, как при этом перекашивало физиономию флаорского принца, согревало сердце. То, что этот смех я слышал всего один раз, наводило на нелестные размышления в свой адрес. И то, что сейчас мне нестерпимо хотелось начистить приятелю его аристократическую рожу, заставляло признать, что моё отношение к Недотроге перешло грань привычного "привел в спальню – выгнал из спальни".

Принцесса тем временем куда-то отослала Лукаса (наконец-то!). А вот то, что последовало за этим, мне не понравилось. Недотрога направилась к выходу. Вместе с Грэйди. Недавняя картинка вспыхнула в мозгу вновь. На этот раз – с Грэйди в главной роли. Ведь я же ему намекал, чтобы он в ту сторону не смотрел. Но если они надеются, что я позволю им… Вот так запросто… Я выдержал паузу и выскользнул через другую дверь.

Искать парочку долго не пришлось – она предсказуемо обнаружилась в зимнем саду. Однако расстояние между ними говорило, что я ошибся в оценке ситуации. А ледяной тон Недотроги и вовсе пролился бальзамом на мою истерзанную ревностью душу.

– Грэйди, ты ведешь себя в отношении Ливи как последняя свинья!

– Мне неприятен этот разговор, – в голосе астанинца отчетливо слышались предупреждающие нотки.

– Я по этому поводу тоже от восторга в обморок не падаю, – вернула ему той же монетой принцесса. – Ты же не будешь отрицать тот факт, что вы с нею… – Она замялась. – Что у тебя с нею были отношения определенного рода?

– Кейли, ты вытащила меня с того света, и я тебе за это благодарен. – Предупреждающие нотки перешли в боевой рык. – Но это не дает тебе право лезть в мою – и не только мою – личную жизнь.

– Грэйди, ты многое сделал для госпиталя и приюта, – симметрично ответила Недотрога. – Но если ты думаешь, что этого достаточно, чтобы я закрыла глаза на то, как ты обходишься c женщиной, которая ждет от тебя ребёнка, ты глубоко заблуждаешься.

– Ты ничего не путаешь? Даже если – повторяю, "если" – Ливи беременна…

– Она беременна, – подтвердила Кейли, и в ответном слове Грэйди поубавилось гонора. Чуть-чуть.

– То корень, так сказать, зла, – продолжил он, – следует искать у Тагарда.

– Разве что он ей платочек с семенем по почте переслал… – не скрывая сарказма, возразила Недотрога.

– Ты о чем?

Я спрятался за кустом, из-за которого было прекрасно видно спорщиков. Ровиньер смотрел на собеседницу из-под нахмуренных бровей.

– У неё месяц задержки. Если мне не изменяет память, Карэдас в это время был в Флаоре. А ты как раз активно – по-соседски, – Кейли изобразила пальчиками скобочки, – навещал Тойзов.

– Почему тогда она мне об этом не сказала? – сложно было понять по голосу Грэя, чего в нем было больше: злости или досады.

– А ты у неё спрашивал? – лишь тишина была ответом обличительной речи Недотроги. – И как она должна была тебе об этом сказать? Она же, по сути, еще девочка – запуганная, скромная девочка.

– Обычно в таких случаях вопросы урегулируют родители, – буркнул Ровиньер.

– Грэйди, я тебя умоляю! Так и вижу себе эту картину: Ливи сообщает о своем падении матери, и та ей штук десть плетей в качестве справедливого наказания. А что, и проблема рассосалась бы сама собой…

– Ну, мне кажется, ты сгущаешь краски…

– А ты думаешь, откуда у неё шрамы? – вскинулась Кейли.

– Какие шрамы? – теперь в голосе слышалось нескрываемое недоумение.

– То есть шрамов ты не видел? Ничего себе порывы страсти… – Недотрога закатила глаза. – Хотя, ты же у нас умелец по части нетрадиционных подходов… Чтобы ни одно дерево не пострадало… – видимо, запасы сарказма в организме принцессы были неисчерпаемы.

– Что ты несёшь?.. Подожди, ты хочешь сказать, что эта тварь избивает Ливинию? – произнес он тоном "ты – моя грелка, я – твой Тузик".

– Смею тебя заверить, я такой эффектной композиции, как у нее на спине, у самых ретивых солдат не видела. И ты хочешь оставить своего ребенка такой милой бабушке и мужу-наркоману?

– Тагард – наркоман? – Грейди как-то внезапно стал оглядываться, куда бы присесть.

Я бы тоже не отказался. У меня и поза была совершенно неудобной. И новости были – одна к одной.

– А как ещё можно объяснить его перепады настроения, провалы в памяти… – перечисляла Недотрога, и симптомы срастались в диагноз. – И воровство вполне логично укладывается в эту картину. А учитывая, что вернулся он из Флаоры, где опиум официально разрешен…

– Знаешь, Кейли, ты меня иногда пугаешь…

Грэйди всё же присел на бортик водоёмчика, куда по камушкам с веселым журчанием стекала вода. Он охватил пальцами голову, взъерошивая волосы.

– Это ты ещё не слышал, как я пою, – хмыкнула Недотрога.

Они какое-то время помолчали.

– А откуда ты знаешь про шрамы? – негромко спросил Аснец.

– Я же должна была её осмотреть. К кому ей здесь обращаться? – столь же негромко и доверительно, как и положено разговаривать старым приятелям, ответила Кейли. – Срок, конечно, маленький, и почти ничего не нащупывается, но вроде пока всё развивается нормально.

Вновь молчание.

– Я думал, что просто ей надоел. Сначала она стала меня избегать, а потом нарисовался этот ванорец, и она попросила отца, чтобы тот дал согласие на их брак, – совсем тихо, почти на грани слышимости признался Грэйди.

– Да, очень взрослый, зрелый поступок – бережно лелеять свою обиду вместо того, чтобы по-человечески поговорить. Всё же иногда возраст приходит один… – видимо, эта поговорочка у них в Астани популярна. – А что ей оставалось делать? Ты же её замуж не звал? Грэйди, ведь ты же был у неё первым? Это ты должен был озаботиться еёе состоянием. Ты же знал, что у неё есть вероятность забеременеть. Так ведь? Я вас, мужчин, знаю, небось, даже элементарных мер не предпринял…