Нет… Стоп, а почему?

Фан Линь прищурился.

Он понял, что, если бы на месте Маи была любая другая девушка, он бы вовсе не сбежал. Нет, он был улыбнулся, схватил её на руки, помог раздеться и тогда… И так далее. И только с ней он не смог этого сделать. Только от неё он убежал. Но почему?.. Фан Линь думал об этом до тех пор, пока нежный свет не озарил его глаза.

И мысли наконец оставили его голову.

Он приподнял глаза и увидел ледяной гроб, в котором лежала юная, нежная девушка с каштановыми волосами. Её губы были непоколебимы. Прошло уже столько лет, а ему всё равно было странно видеть её без улыбки. Как будто это был кто-то другой.

Фан Линь вздохнул и свалился на землю, упираясь спиной в стенку ледяного гроба.

И стал сидеть. Он сидел неизвестное количество времени и не думал ни о чём, только вдыхал аромат подсолнухов и обрастал ледяной корочкой до тех пор, пока среди высоких, глупых чёрно-жёлтых бутонов не появилась девушка.

Длинные волосы цветы перламутра, чёрное платье, бледное лицо… Она прищурилась, когда его увидела. Он кивнул.

И в очередной раз, — Фан Линь сбился со счёта, — повисла тишина, нарушаемая только шелестом подсолнухов…

392. Признание

— Привет, — сказал Фан Линь, обращаясь к Фан Минюэ. Девушка остановилась и хмуро посмотрела на него своими блестящими, словно сапфиры, голубыми глазами.

Сперва она как будто хотела что-то сказать, но затем удержала себя, промолчала и прошлась вперёд. Она встала с другой стороны ледяного гроба, положила на него руку, на которой тут же образовалась тонкая ледяная корочка и посмотрел на свою сестру.

— Я не буду тебя благодарить, — сказала Фан Минюэ спокойным голосом.

Фан Линь повернулся и сказал:

— Ясное дело, я просто сделал то что должен. Муж обязан спасти свою жену, — в его голосе звучали уничижительные нотки.

Девушка посмотрела на него мельком, затем спросила:

— Что с тобой? Я вижу тебя слишком часто, чтобы ничего не заметить.

Фан Линь хотел было ответить, что на самом деле они видятся не очень часто, и что причина, по которой Фан Минюэ заметила странности в его поведении была в том, что в она в принципе слишком сильно на него заглядывается… Но в итоге промолчал и просто ответил:

— Ничего особенного.

Девушка презрительно хмыкнула. Наступила тишина. Через некоторое время Фан Минюэ вдруг заметила:

— Чувство долга, так? В этом плане вы похожи.

Мужчина удивился, снова обернулся и увидел, что девушка не смотрит на него, и что взгляд её направлен на сестру, которая лежала в прекрасном белом наряде посреди ледяного саркофага.

— В каком смысле? — спросил Фан Линь.

— Ты ведь её не любишь, так?

— …

— Для тебя всегда это был долг. Ты чувствовал себя виноватым, потому что из-за тебя она лишилась своих сил, своей жизни… Именно поэтому ты продолжаешь ошиваться возле неё, как верная собачка. Ты чувствуешь себя ответственным за неё, не более того.

— Закончила? — хмуро спросил Фан Линь.

— Нет, — ответила Фан Минюэ.

— Это тебе и самому известно. Но знаешь, что… Она тоже тебя никогда не любила.

Фан Линь широко открыл глаза.

— Никогда, — повторила Фан Минюэ. — Она спасла тебя из жалости, необдуманно. Никогда не жалела, но на то она и добрая душа. Но затем… Она тоже почувствовала ответственность. Ведь своей жалостью она лишила свою семью Небесного дарования. Она боялась, что, после того как они уже потеряли гения в лице сына, этот удар будет слишком сильным. И тогда она решила возместить ущерб. Она решила сделать ТЕБЯ своей заменой. Как? Очень просто. Поэтому она дала тебе твою фамилию: «Фан». Исчезла гениальная дочь? Ничего, её заменит сын. Именно поэтому, что привязать тебя ещё ближе, она решила на тебе жениться. Совратить тебя, другими словами. Ответственность — это хорошо, говорила она. Но любовь — ещё лучше. Она тебя не знала. Не знала, какая сильна у тебя гордость, настолько, что ты никогда не позволишь себе нарушить обещание.

Фан Линь молчал. Его лицо было спокойным, и в то же время чувство потрясения постепенно распространялось у него на сердце.

— А ещё… была другая причина, — наклонив голову в бок сказала Фан Минюэ. — Она боялась.

— Что?

— Боялась. Боялась умирать. Такая спокойная, непоколебимая, она сгорала от ужаса, она кусала губы, она ревела по ночам от страха… Не веришь? Ты же её никогда на самом деле не знал. Для тебя она была просто небесной принцессой, чудесным идеалом для мальчика из трущоб. Даже я, её сестра, ничего не знала, пока она сама мне всё не сказала.

На этих словах девушки Фан Линь вытаращил глаза.

Фан Минюэ помолчала, а затем заговорила её более глубоким голосом:

— Это случилось ночью перед тем, как её пришлось спуститься в эту гробницу. На людях она была весёлой, уверенной, даже меня обманула, но уже ночью пришла в мою комнату. Я удивилась. Никогда прежде я её такой не видела. Её лицо было бледным, губы искусаны, она дрожала от страха… Она не хотела умирать, и тогда же она всё мне рассказала, во всём призналось. О тебе, о своём плане, о совращении, которое она придумала, чтобы тебя удержать. Обо всём. Верность клану — не единственная причина. Была и другая. Она была так напугана, что надеялась, что ты, с твоим талантом, действительно однажды сможешь её воскресить. Она говорила об этом как безумная. Как будто хотела сама себя убедить.

Я слушала её и слушала… Мне было жалко её, и горько, и в то же время…

Фан Минюэ улыбнулась.

— Я безумно хотела дать её пощёчину.

За то, что она так с тобой поступила. За то, что связала тебя и себя этими путами, которые вы оба ненавидите, и без которых не можете жить. За её жертвенность, проклятую жертвенность и при этом безумный эгоизм.

Знаешь, что я сделала, когда впервые услышала о том, чтобы ты потерял все свои силы? Рассмеялась. Я смеялась, как безумная. Думал, сейчас будет припадок. Всё, всё это, все её планы, вся её жертвенность оказались бессмысленными. Это было так глупо, так смешно, так правильно и хорошо, что я просто не могла в это поверить.

Но даже после этого ты остался к ней привязан. Чувство вины стало только глубже, я видела, как оно тебя пожирало… И теперь всё стало как раньше. Она всё ещё держит тебя.

Наконец Фан Минюэ приподняла