Призрачная дама взглянула на него с удивлением, явно не ожидая подобных слов. А помощник продолжил:

— Ежели бы не упокаивались тут всякие злодеи, то и вас здесь бы уже не было.

— Никто не вечен... — прошелестела Любовь Федоровна.

— А вы не все! — упрямо насупился парень. — И я считаю, что нельзя вас винить в том, что вы выживали, как умели... То есть — не умирали, как могли...

От этой фразы на губах Виноградовой проступила легкая улыбка:

— До чего же ты хороший, Фомушка, — вздохнула она и откинула со лба прядь волос. — Не знаю, за что Искупитель наградил меня таким другом...

Она потупилась, словно смутилась своих слов. Я же подошел к ней и сказал:

— С этого дня я прошу вас без стеснений брать у меня столько сил, сколько нужно.

— Да ее не так много и надо, — рассеянно ответила женщина.

— Вы для меня не посторонний человек...

Любовь Федоровна покачала головой.

— Я не человек, Павел...

— Это уж не вам решать! — пробасил Питерский. — Пусть вы и померли, но от этого не перестали быть человеком.

Женщина слабо улыбнулась:

— И поэтому ты мне венок подарил?

— Я свою ошибку уже учел, — отозвался помощник. — Павел Филиппович мне все пояснил. А после разговора с ним я посадил цветы под окном.

Хозяйка дома спрыгнула на пол и поправила безупречный подол платья. Подошла ближе и усмехнулась:

— Что бы я без вас делала?

— Веселились бы, как привыкли... — сказал я и потер подбородок. — В любом случае, с этим мы разберемся. Любую проблему можно решить.

— Любую... — повторила Любовь Федоровна, словно бы размышляя вслух.

— Как много вам надо легализовать средств и ценностей? — деловито спросил я.

Призрачная дама обреченно вздохнула:

— Много, Паша, много...

— Что ж, разберемся, — ответил я. — Обворовывать вас я не стану, об этом можете не беспокоиться. Теперь Фома будет спокойно размещать вклады в банке. Никто не посмеет сунуться в его дела. Что до фискальной службы...

— Я могу все оформить так, что это они нам будут должны, — с готовностью предложила Виноградова.

Но я покачал головой:

— Таких крайностей нам не надо. Думаю, если мы и впрямь откроем небольшое предприятие на болотах, то вы сумеете легализовать любые суммы.

— Я все сделаю по высшему разряду! — просияла женщина.

— Не сомневаюсь. Так что придется соглашаться на предложение Морозова.

Я щелкнул пальцами, призывая тотем. Тот выбрался из пола и принялся деловито изучать подставку для зонтов. Такое поведение пней меня удивляло. Никогда не замечал за тотемами бабушки подобный выходок. Нужно будет расспросить у княгини Чеховой, отчего они так себя ведут.

Мне не хотелось мешать пеньку исследовать дом, вместо этого я бросил нить силы Любови Федоровне. Та немного неохотно ухватила струйку энергии и без особого голода сделала несколько глотков. Затем отстранилась и коротко поблагодарила:

— Спасибо, Павел.

— Вам достаточно? — спросил я с беспокойством. — Вы взяли очень мало.

Женщина хмыкнула.

— Ты наверно просто не заметил, юноша, что стал немного сильнее.

— Вы так считаете?

— Я в этом уверена, мастер некромант. Что-то случилось в той резиденции — что-то страшное, после чего ты стал немного другим.

Она подошла ближе и заглянула мне в глаза. И в зрачках ее колыхнулась тьма. Затем она отстранилась и произнесла:

— Неважно что произошло там. Сохрани себя настоящим, Павел. Это главное.

Прежде чем я успел ответить, она отвернулась и направилась в сторону кладовой. Но по пути просочилась сквозь пол и исчезла.

— А что там произошло? — бесхитростно спросил Фома.

На этот раз я лицезрел хищные кошачьи глаза, очень цепко меня изучающие.

— Выглядит так, словно вы потеряли одну жизнь, — прошипел он.

— Так и было, — ответил я, надеясь, что Виноградова меня не услышит. — Но это секрет.

— Да кто мне поверит? — отмахнулся Фома. А потом очень серьезно уточнил: — А сколько у вас осталось в запасе?

— Чего?

— Жизней! — терпеливо пояснил Фома. — У котов, говорят, их девять. А сколько у некромантов?

— Однажды я смогу тебе ответить. Но пока могу лишь надеяться, что проверять не придется.

Парень поджал губы

— Ох, не зарекайтесь, вашество! Стоило только на несколько дней оставить вас одного, и вы умудрились помереть... Нехорошо это. Что скажет ваша бабушка?

— Она в курсе этого события.

— Дела-а... — протянул помощник. Он почесал затылок, а потом ловко сменил тему разговора: — Вам бы к цирюльнику надобно, Павел Филиппович!

— Запиши меня