– Может, сложим наши деньги, когда выйдет срок службы?

– И что? – она смеется. – Купим билет в колонию и будем копаться в грязи на другом конце Вселенной?

– Ну да. Почему нет? Что ты собираешься делать после армии? Вернуться домой, накупить всякой фигни, пялиться в экран, пока мозги не протухнут, и надевать маску в дни, когда с воздухом совсем беда?

– Ну… – Халли хихикает. – Я именно об этом и мечтала, но раз ты против…

Она опять смотрит на меня, глаза в глаза, и снова становится серьезной.

– Еще пятьдесят семь месяцев, Грейсон. Это долгое время. А на нашей работе оно еще дольше, – она кладет ладонь мне на щеку и ненадолго оставляет ее там. – Постарайся продержаться эти пять лет, а там посмотрим, хорошо?

Я знаю, что мы проведем эти пять лет в разных уголках галактики. Мы оба знаем, что армия – не то место, куда нужно идти, если хочешь найти или сохранить свою половинку. Возможно, она сойдется с каким-нибудь офицером с квадратной челюстью, может, даже не с одним, и у меня тоже будут свои увлечения. Когда истечет время контракта, мы, скорее всего, будем друг для друга лишь далекими и добрыми воспоминаниями. Но мечтать приятно, и события последних недель еще свежи в нашей памяти, поэтому я воспринимаю ее слова в том смысле, в котором они сказаны.

– Увидимся после дембеля, – говорю я. – Не забудь свои деньги, а я захвачу свои.

* * *

Наступает день выпуска, и на небе ни облачка.

Мы просыпаемся задолго до побудки, приводим спальню в уставной вид и опять начищаем ботинки и пряжки до блеска.

Идем в столовую для последнего завтрака на Начальной подготовке. Потом возвращаемся в спальню, чтобы сбросить сине-зеленое и переодеться в торжественную форму, выданную всего несколько дней назад. Сержант Берк объяснил, что униформы класса А не выдаются по приезде, как все остальное, потому что они слишком дороги, чтобы тратить их на тех, кто может вылететь, к тому же курсанты за время подготовки теряют столько килограммов и накачивают такие мускулы, что поначалу идеально сидевшая форма к выпуску будет болтаться как на вешалке.

Несколько недель перед выпуском мы разучивали церемонию. Наш взвод – то, что от него осталось, – войдет на парадный плац, следуя за флажком, и займет назначенное место в рядах других взводов-выпускников. Потом командир базы толкнет короткую речь, мы принесем присягу, а для особо отличившихся будут поощрения и продвижения по службе. В общем, мы час простоим на солнце, слушая, как треплется офицерьё, а потом в последний раз вернемся во взводную секцию, чтобы собрать вещи и получить назначения на службу. Все, конечно, хотят узнать, в какие войска попали и что им придется делать, так что весь этот официоз, по сути, бессмысленная пытка, но мы научились молча выполнять приказы, что и делаем.

Несмотря на репетиции, мы не подготовлены к виду торжественного плаца, на который ступаем, следуя за сержантом Берком и несущей флажок Гамильтон, нашим взводным.

Плац оказывается почти километр в длину и ширину, он покрыт рядами взводов-выпускников. Под утренним ветром трепещут сотни флажков, заставляя плац выглядеть как разноцветный тряпочный лес. Мы не сбавляем шаг и держим головы прямо, но вид такого количества людей в одном месте шокирует после двенадцати недель принудительной изоляции от прочих рекрутов.

Мы находим свое место в ряду, где уже ждут другие инструкторы – сержанты Харрис и Райли. Мы вливаемся в строй из сотен взводов. Когда последние выпускники заходят на плац и занимают свои позиции, перед центральным подиумом построены тысячи курсантов. Все мы одеты в униформы класса А, которые придется сдать после церемонии, и выглядим бравыми и подтянутыми.

Сначала, конечно же, нам читают речь. Командующий тренировочной базой выступает перед нами с милосердно кратким обращением, говоря о долге и ответственности, о трудностях, которые ожидают нас там, среди звезд. Все это просто припудренная чушь, и все это знают, но мы уже приучены стоять по стойке смирно и слушать.

Потом мы приносим присягу. Есть что-то мистическое в нескольких тысячах голосов, произносящих одни и те же слова в унисон: «Я торжественно клянусь преданно служить Североамериканскому Содружеству и отважно защищать его законы и свободу его граждан».

И теперь мы – действующие солдаты Вооруженных сил Североамериканского Содружества, выпускники Начальной подготовки, десять процентов, пережившие двенадцать недель бесконечных ФП, лекций, физических и умственных испытаний и проверок на стрессоустойчивость. Мы готовы брать Вселенную за горло, сражаться и умирать за Содружество. Осталось только одно: выяснить, где же, как считает командование, мы пригодимся лучше всего.

* * *

Мы снова в спальне, наши шкафчики уже опустошены, вещмешки и рюкзаки набиты доверху. Инструкторы стоят в центре комнаты, мы привычно собираемся выстроиться перед ними в ряд, но сержант Берк машет нам рукой:

– Вольно, ребята. Начальная подготовка кончилась полчаса назад. Идите сюда, пора получать назначения.

Сержант Харрис подает ему стопку распечаток, и он просматривает ее сверху донизу. Мы толпимся вокруг в предвкушении. Наши места службы определены, и сейчас мы узнаем, где проведем следующие пятьдесят семь месяцев своих армейских карьер.

– Гарсиа – десант. Второй батальон, пятая рота. Отправишься в танковую школу по прибытии на службу.

Гарсиа принимает документы, широко улыбаясь, и сержант Берк пожимает ему руку.

– Молодчина. Кеннеди – десант. Первый батальон, седьмая рота. Пехотная школа.

Кеннеди забирает предписание, пожимает руку сержанта и выбирается из толпы остальных курсантов, чтобы забрать свое барахло.

– Халли – флот.

Мы приветствуем ее криками. Флот – это успех, туда втайне мечтает попасть каждый. Я лыблюсь, пока она получает свои бумаги. Сержант Берк достает еще одну распечатку и кладет ее поверх предписания Халли.

– Будешь летать на десантном корабле. К тому же ты получаешь звание рядового. У тебя лучшая средняя оценка. Изрядное достижение. Мои выпускники не зачислялись во флот уже три учебных периода.

– Спасибо, сэр, – говорит Халли, лицо ее светится от восторга. Я чувствую укол зависти – она сразу отправится в летную школу и, наверное, увидит Землю из космоса еще до конца недели.

– Риччи – десант. Третий батальон, третья рота. Легкая полевая артиллерия. Будешь пушки обихаживать.

Я ожидаю, что, узнав о направлении в десант, он выполнит свое обещание и разорвет контракт на месте, но Риччи просто берет документы у сержанта Берка и браво салютует, прежде чем выйти из толпы.

– Грейсон, – говорит сержант Берк, и у меня начинает крутить желудок от осознания, что решается моя судьба.

– Территориальная армия. Поздравляю – ты остаешься на Земле.

* * *

Во взводе 1066 осталось двенадцать рекрутов, и одиннадцать из них отправляются в космос. Я – единственный, кто остается служить на Земле, делая самую дрянную работу в вооруженных силах: зачищая все дерьмо в САС.