«Соберись наконец, — отругал себя Грейсон, скидывая халат и заваливаясь на кровать. — Хватит бояться каждой тени. Это задание слишком важно».

Гул двигателей изменил тональность. Продолжая разглядывать потолок, агент почувствовал, как на грудь наваливается тяжесть, вжимая его в мягкий матрас. Корабль устремился в небо, сражаясь с гравитацией и сопротивлением атмосферы, пытавшимися не пустить его к звездам. В каюте, только что слишком жаркой и душной, вдруг резко похолодало. Грейсон поежился и забрался под одеяло.

Искусственные поля масс-эффекта, создаваемые внутри судна, смягчили перегрузки, но инстинкты бывшего пилота позволяли безошибочно определить, что корабль продолжает набирать скорость. Это вызывало ощущение практически домашнего уюта и уверенности. Уже через несколько минут агент погрузился в глубокий сон.

— У нас есть новое поручение для тебя, — сказал Невидимка, и Грейсон понял, что спит.

Они сидели в его номере, и никого, кроме них двоих, больше не было… если не считать младенца, тихо посапывавшего на руках Невидимки.

— Меня впечатлило, как ты справился с работой на Эльдфелл-Эшленд. Я знаю, что задача была непростой.

— Это все ради высшего блага, — пробормотал Грейсон.

Даже пожелай он этого, ничего другого ему сказать бы не удалось. В те дни он и в самом деле верил всеми фибрами души, что занимается правым делом. Впрочем, верил Грейсон и сейчас, хотя та самая часть сознания, понимавшая, что он спит, назойливо твердила: «Все не так просто, как кажется».

— На сей раз у меня будет к тебе особенное поручение, — произнес Невидимка, протягивая дитя. — Она — биотик.

Грейсон принял младенца. Крошечная девочка была теплой и мягкой и весила куда меньше, чем он мог ожидать. Потревоженная, она открыла глаза и начала плакать. Агент тихо зашикал, осторожно покачивая ее. Глаза ребенка сомкнулись, она выдула крошечный пузырик слюны и снова уснула.

Учитывая возраст девочки, не оставалось ни малейших сомнений в том, каким именно образом она подверглась воздействию элемента зеро.

— Для прикрытия ты станешь сотрудником «Корд-Хислоп», — сообщил Невидимка. — Поначалу тебе придется заниматься продажами, но за пару лет ты поднимешься до ранга официального представителя. Мы хотим, чтобы ты вырастил ее как родную дочь.

— И кто будет моим напарником?

— Никто. Твоя жена умерла при родах. И ты так и не нашел ей замены.

Грейсон на секунду задумался над тем, что стало с настоящими родителями девочки, но он был не настолько глуп, чтобы задавать этот вопрос вслух.

— Надеюсь, ты понимаешь, насколько важно это задание? — спросил Невидимка. — Понимаешь, какую удивительную пользу могут принести человечеству биотики?

Агент кивнул. Он верил в их дело. Верил в «Цербер».

— Нам стоило немалых усилий найти этого ребенка. Она особенная. Необходимо, чтобы она считала тебя своим отцом. Полагалась на тебя. Расти ее так, словно она и в самом деле рождена от твоей плоти и крови.

— Не сомневайтесь, — пообещал он.

Грейсон принес эту клятву, еще не понимая всех ее последствий. Знай он тогда реальную цену произнесенных слов, то не спешил бы с ответом… хотя вряд ли у него была возможность сказать что-то другое.

Младенец тихо закряхтел. Грейсон удивленно посмотрел на ее сморщенное крошечное личико.

— Не беспокойся, ты не останешься один, — заверил Невидимка. — Тебе станут помогать наши лучшие эксперты. Они сделают все, чтобы ребенок получил достойное воспитание.

Грейсон с умилением смотрел, как девочка ворочается во сне и чуть-чуть подергивает крошечными кулачками.

Невидимка поднялся, собираясь уйти.

— А у нее есть имя? — спросил агент, не отрывая от ребенка взгляда.

— У отца есть право самому выбрать имя своей дочери, — ответил босс, закрывая за собой дверь.

Как и всегда, на этом моменте Грейсон проснулся. Грохот захлопнувшейся двери все еще эхом раздавался в его ушах.

— Мягкий свет, — приказал он, и приглушенное мерцание прикроватной лампы разогнало тени.

Прошел всего один час; до прилета в Академию оставалось еще семь.

Выбравшись из-под одеяла, он снова накинул халат и подошел к чемоданчику. Подняв его, Грейсон уложил свой багаж на стол в углу каюты, затем опустился на стул и набрал код на замке. Через секунду чемоданчик с тихим шипением открылся.

Внутри лежало несколько папок с документами, дополнительно подкреплявшими легенду представителя «Корд-Хислоп», — в основном контракты и договоры о купле-продаже. Агент вытащил их и бросил на пол, а потом поднял потайное дно. Не обращая внимания на флакон, полученный от Пэла, — он был бесполезен до встречи с Джиллиан, — Грейсон протянул руку к крошечному целлофановому пакетику с красным песком.

Агент давно гадал, как много было на самом деле известно Невидимке о девочке на тот момент, когда он отдавал ее. Знал ли босс о психическом состоянии Джиллиан? Знал ли, что однажды Альянс запустит проект «Восхождение»? Знал ли, что отдает ее только затем, чтобы однажды отнять снова?

Осторожно открыв пакетик, Грейсон отсыпал на столик небольшую кучку отличнейшей «пыли». Ровно столько, чтобы снять напряжение, не больше. Кроме того, до подлета к Академии было еще полно времени.

Поначалу все было просто. Джиллиан ничем не отличалась от любой малышки. Раз в пару месяцев ее обследовали эксперты «Цербера»; они брали образцы крови, считывали альфа-ритмы, проверяли состояние ее здоровья, делали проверки на скорость реакции и уровень развития. Даже врачи находили девочку вполне счастливым, здоровым ребенком.

Первые симптомы стали проявляться примерно между тремя и четырьмя годами. Какой-то безымянный синдром нарушения развития, сказали эксперты. Легко диагностировать — трудно вылечить. И не то чтобы они не пытались, — напротив, медики подвергли малышку всевозможным лекарственным и психологическим терапиям. Но все их старания пропали втуне. С каждым годом Джиллиан становилась все более рассеянной и замкнутой. Она заперлась в темнице собственного сознания.

Казалось бы, все увеличивавшаяся эмоциональная пропасть, разделявшая их, должна была сделать расставание с девочкой более легким, когда «Цербер» приказал отдать ее в проект «Восхождение». Должна была… но не сделала.

В жизни Грейсона, помимо служения «Церберу», не было ничего ценнее любви к дочери. Они всегда были неразлучны. С того момента, как ему передали Джиллиан, он не брал ни одного дополнительного задания, сосредоточив все свои старания на воспитании девочки. Забота о беззащитной малышке наполнила смыслом его существование. И она росла, превращаясь из младенца в красивую и умную, хотя и болезненную девушку, становясь для «отца» средоточием мира. Как и хотел Невидимка.

А затем, два года назад, они приказали ее отослать.