— Что будем делать? — спросил Цабо, беря у Геродаса чашку.

— Будем делать то, что нам приказано, — ответил Гаунт. — Возьмем Цитадель. Я отзову людей из Старого Города, и Пардус сможет растереть его в пыль. Расчистите нам дорогу. Затем мы сметем Цитадель.

— Ты не так хотел действовать, правда? — спросил Клеопас. — В этом районе все еще есть мирные жители.

— Вполне могут быть, — отозвался Гаунт. — Но ты слышал лорда-генерала. Он хочет, чтобы Доктринополь был взят за следующие несколько дней, и он спустит с нас шкуры, если мы будем тянуть с этим. Такова война, джентльмены.

— Я займусь приготовлениями, — уныло сказал Клеопас. — Пардусские танки прокатятся через Старый Город прежде, чем солнце встанет в зените.

С металлическим лязгом открылся внешний люк, и танитский часовой обратился к собравшимся, пока холодный дневной свет вливался в сумрачный отсек.

— Комиссар-полковник? — позвал он Гаунта.

Гаунт подошел к люку и выбрался из бронированного командного центра. Массивная машина размером с амбар, поставленная на мощные гусеницы, находилась на узкой улочке за базиликой, занятой беженцами. Гаунт увидел, что люди все еще бегут из Старого Города, наводняя массивное здание, охраняемое Призраками.

Боец Майло ждал его снаружи, рядом с ним были местная девушка в кремовых одеждах и четверо пожилых, необычного вида мужчин в длинных накидках из голубого шелка.

— Что? — воззрился Гаунт на Майло.

Юный танитец кивнул.

— Это аятани Килош, аятани Гугай, аятани Хилиас и аятани Винид, — представил Призрак мужчин.

— Аятани? — переспросил Гаунт.

— Местные жрецы, сэр. Священники Саббат. Вы просили меня выяснить…

— Да, вспомнил. Спасибо, Майло. Господа, несомненно, мой боец сообщил вам печальные новости. Примите мои соболезнования в связи с гибелью Инфарима Инфарда.

— Они приняты с благодарностью, воин, — ответил аятани Килош. Это был высокий лысый мужчина с серебристой бородкой. Глаза его выдавали безграничную усталость.

— Я комиссар-полковник Ибрам Гаунт, командир Первого Танитского и командующий боевыми действиями здесь, в Доктринополе. Полагаю необходимым, чтобы ваш король, принявший мученическую смерть от рук врага, получил все положенные почести.

— Мальчик объяснил нам все это, — промолвил Килош. Гаунт заметил, как Майло поморщился при слове «мальчик». — Мы ценим ваше уважение к нашим обычаям.

— Хагия — священный мир, отец. Честь святой Саббат была одной из основных причин нашего похода. Отвоевание ее родного мира является моей главной заботой. Уважая ваши обычаи, я всего лишь чту Бога-Императора человечества.

— Император защищает, — хором откликнулись четыре жреца.

— Так что должно быть сделано?

— Наш король должен обрести покой в освященной земле, — сказал Гугай.

— А какая земля считается освященной?

— Таких мест несколько. Самое почитаемое — гробница святой Саббат. Но здесь, в Доктринополе, самая подходящая земля — это Цитадель.

Выслушав слова Килоша, Гаунт повернулся, глядя на корку черепичных крыш Старого Города и выше — на плато Цитадели. Она была окутана дымом, белым туманом, не рассеявшимся после обстрела. Ветер был слабым.

— Мы как раз обсуждали планы отвоевания Цитадели, отцы. Это наша первейшая цель. Как только путь будет расчищен, я позволю вам пройти, чтобы провести все ритуалы для упокоения вашего правителя.

Аятани, все как один, кивнули.

«Вот оно, — подумал Гаунт. — Все решено за меня. Желание Льюго услышано. Нам придется отвоевывать Цитадель прямо сейчас».

Клеопас, Геродас и Цабо уже выбрались из мобильного штаба, и Гаунт жестом подозвал их к себе. Подозвал он и ожидавшего вокс-офицера.

— Мы выступаем на Цитадель, — сказал им Гаунт. — Готовьте войска. Я хочу, чтобы обстрел начался ровно через час. Белтайн?

Танитский связист шагнул вперед.

— Просигналь нашим отрядам в Старом Городе — пусть отступают. Это приказ. Бомбардировка начнется через час.

Белтайн кивнул и положил на бедро вокс-станцию, кодируя приказ для передачи.

— Он и есть ваш лидер? — спросила Саниан у Майло, пока они ждали в тени командного броневика.

— Да.

Девушка задумчиво рассматривала Гаунта.

— Это его путь, — сказала она.

— Что?

— Его путь. Это его путь, и он подходит ему. У тебя есть свой путь, солдат Майло?

— Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду…

— Эшоли имеет в виду предназначение, мальчик, — сказал аятани Гугай, появившись слева от Майло. Саниан уважительно склонила голову. Майло повернулся к старику-жрецу.

Гугай был самым дряхлым из тех четырех священников, что отыскала ему Саниан. Кожа у него истончилась и покрылась бесчисленными морщинами, глаза были тусклыми и словно затянутыми пеленой, а тело под шелковой голубой мантией иссушено и искривлено долгой и тяжелой жизнью.

— Простите отец… со всем уважением, я все равно не понимаю.

Гугай искоса посмотрел на солдата, перевел взгляд на склонившуюся Саниан.

— Объясни это пришельцу из другого мира, эшоли.

Саниан подняла взгляд на Майло и старого жреца. Брин поразился пронзительной чистоте ее глаз.

— Здесь, на Хагии, мы верим, что каждый мужчина и каждая женщина рождены под сенью Императора… — начала она.

— Да хранит его судьба, пусть девять ран приносят ему удачу, — напевно промолвил Гугай.

Саниан вновь поклонилась.

— Мы верим, что у каждого есть свой путь. Каждому предназначена своя судьба. Дорога, по которой он следует. Кто-то рожден быть лидером, кто-то — королем, кто-то должен стать пастухом, а кто-то — бедняком.

— А-а… понимаю, — протянул Майло.

— Нет, вовсе нет! — с сомнением прошелестел Гугай. — Это наша вера, данная нам самой святой. Вера, что у каждого есть своя судьба. Рано или поздно, как того пожелает Бог-Император, судьба осознает сама себя, и наш путь начнется. Мой путь был стать одним из аятани. Путь командующего Гаунта — и сие очевидно — быть воином и вести за собой солдат.

— Вот почему мы, эшоли, изучаем все дисциплины и направления знания, — сказала Саниан. — Чтобы быть готовыми, когда наш путь откроется нам. И не важно, что он принесет.

До Майло стало доходить.

— То есть… тебе еще только предстоит найти свой… путь? — спросил он девушку.

— Да. Я еще эшоли.

Гугай, скрипя старыми костями, опустился на пустой патронный ящик и вздохнул.

— Святая Саббат была низкого происхождения, дочерью погонщика шелонов на высокогорных пастбищах, которые мы теперь называем Священными Холмами. Но она выросла, видишь ли, выросла, несмотря на свое происхождение, и повела граждан Империума к победе и освобождению.