— Вот и познакомились. Ну, идемте наконец!

Мазур оказался в обширном, белоснежном кабинете, где, кроме кушетки, имелось еще с полдюжины медицинских причиндалов, которые он тут же опознал все до единого — после стольких-то медкомиссий и врачебных осмотров… Аппаратура современная, импортная, дело поставлено на широкую ногу, надо понимать.

Его встретили белокурая куколка в коротком белом халатике и врач, смотревшийся довольно импозантно: явно за семьдесят, но спину держит прямо, словно старый строевик, седая шевелюра красиво уложена, морщин меньше, чем можно ожидать в такие годы. Крепкий старикан.

По указанию врача, переведенному Беатрис, Мазур снял кроссовки и лег на широкую, покрытую белой клеенкой кушетку. Доктор и подкатившая столик медсестра принялись над ним трудиться, в первую очередь снимая влажными тампонами с лица подсыхающую кровь. Смирнехонько лежавший Мазур тем временем думал, весьма даже не исключено, что оставшийся в приемной Питер сейчас листает его паспорт — профессионального любопытства ради, чтобы уточнить, с кем свела судьба. Очень может быть, Лаврик так и поступил бы — рефлексы… Ну и наплевать. Заверяли ведь, что паспорт надежный. И даже более того… Впрямую Мазуру не говорили, а сам он дисциплинированно не задавал лишних вопросов, но у него возникло впечатление, что паспорт не ему к этой поездке смастерен, а насчитывает от роду несколько лет, вовсе не состарен искусственно, и все эти годы с ним мотался по белу свету какой-то реальный человек. Очень похожий на Мазура — дело в том, что Мазур на фотографии не узнал себя. То есть это был кто-то на него чрезвычайно похожий, но все же не он — вдобавок его для этого паспорта никто не фотографировал, не помнил он такой своей фотографии, да и такого костюма с таким галстуком у него отродясь не бывало. Однако подозрений фотография пока что ни у кого не вызвала — за семь лет (а именно семь лет назад паспорт выдан) любой человек чуточку меняется… Очень похоже, что некий смежник и в самом деле самое малое семь лет фрилансерствовал в тех странах, чьи визы стояли в паспорте, а может, и где-то еще, не во все страны граждане Британского Содружества обязаны брать визы, порой пускают и без них. Ну, а потом легенду надели на Мазура как готовый костюм. Конечно, бессмысленно гадать о мотивах — может быть, смежники решили выводить своего человека на родину, а может, если у Мазура все пройдет успешно, паспорт вернется к хозяину, добавив в его биографию еще и поездку сюда.

Кто их там знает… Одно ясно: прежний владелец паспорта не провалился — иначе кто бы Мазуру дал документ спаленного? Не только у американцев, но и у множества спецслужб других стран есть возможность вдумчиво проверить Джона Джейкобса как следует…

Ему обработали рану, остановили кровь, вкатили укол (как объяснил врач через Беатрису — противостолбнячный). Как он и ожидал, повязку доктор накладывать не стал, ограничившись надежно наклеенным пластырем. Потом импозантный старикан отступил на пару шагов, склонив голову к правому плечу, осмотрел дело своих рук с видом закончившего работу скульптора или художника, и, судя по лицу, остался доволен. Сказал что-то.

— Можете вставать, — перевела Беатрис. — Постарайтесь это место не мочить. Голова не кружится? Не тошнит? В глазах не двоится? Отлично, сотрясения мозга нет. Еще доктор говорит, что вы везучий молодой человек, легко отделались.

— Исключительно благодаря вам с Питером… Сколько я ему должен?

Доктор поднял ладонь определенно протестующим жестом, что-то сказал решительно.

— Вы ничего не должны, — перевела Беатрис. — Ни сейчас, ни потом. Доктор говорит: всех, кто дрался с красными, он лечит бесплатно. И не протестуйте, такие уж у него убеждения…

Проследив направление ее взгляда, Мазур впервые заметил над столом с креслами для врача и пациента небольшую застекленную рамочку, где на черном бархате… Ах, вот оно что… Чуточку перефразируя классика — вот вы каких эскулапов у себя завели…

Железный Крест второй степени на ленточке. Крест «За военные заслуги» — вторая степень, бронза. Знак «За борьбу с партизанами». Черненый знак за ранение.

И еще — медаль за четыре года службы в СС. Погоны войск СС с двумя четырехугольными звездочками — гауптштурмфюрер, точнее, просто гауптман, в войсках СС, в отличие от «общих СС» пользовались армейской системой званий.

И в самом низу две черных петлицы, обшитые алюминиевой каймой, на одной — соответствующее чину гауптштурмфюрера-гауптмана число звездочек, на другой — эмблема дивизии СС, когда-то в этой республике и сформированной. Судя по набору наград, эта старая сволочь в войну натворила дел. Дивизия печально прославилась не столько подвигами на фронте, сколько охотой на партизан, расстрелами евреев и террором в русских областях.

В лихорадочном темпе Мазур прокачал: вступи этот поганец в СС после прихода сюда немцев, медали не получил бы, ко взятию Берлина четыре года еще не прошло. Значит, в СС попал раньше еще до Отечественной, явно в Германии, скорее всего, как фольксдойч (говорила же Беатрис, что он наполовину немец), ну, а потом, когда формировали эту самую дивизию, его, надо полагать, туда откомандировали как проверенного кадра.

Вывести бы в чисто поле, поставить к стенке и резануть очередью — в живот, чтобы еще пожил и ножками подрыгал. Если не подбирал потом знаки различия и награды у антикваров, а сохранил свои — за решетку не попал, ухитрился проскользнуть… Обнаглел, сволочь, открыто держит. А впрочем, если заховал документы подальше, его не прищучить, сама по себе эта рамочка доказательством не является, мало ли какие у человека могут быть причуды, заорет хороший адвокат, и хрен ты его опровергнешь…

Руки чесались врезать от души, несмотря на преклонные годы бывшего гауптмана — но ситуация требовала проявить прямо противоположные эмоции. А потому Мазур сделал уважительное лицо с таким видом, словно говорил: «О-о-о!» Запас немецких словечек у него был крайне скромен, но тут особых изысков и не требовалось, так что Мазур сказал:

— Данке шен, — и добавил с этакой понимающей улыбкой: — Герр гауптман…

Сволочной старик изобразил чуточку смущенную улыбку, словно гимназистка, которой гусарский поручик впервые в ее жизни сделал взрослый комплимент, произнес парочку длинных фраз. Беатрис перевела:

— Господин доктор очень рад, что еще остались молодые люди, причем даже не из Германии, которые разбираются в иных тонкостях. И ждет вас через три дня. Желает всего наилучшего.

Мазур светски раскланялся и вышел, галантно пропустив вперед Беатрис. «Социолог» сидел, по-американски закинув ноги на столик, лениво листая «Плейбой». Что вовсе еще не означало, что он не ознакомился с паспортом Мазура — времени у него хватало.

— Ну, вот и отлично, — сказал он не без облегчения, проворно вставая. — Надоело тут торчать… Что же, старикан вас привел в божеский вид. Но у вас кровь не только на рубашке, но и на куртке… Вы где остановились?

— В отеле «Перлас», — сказал Мазур.

— Отлично. Отдадите горничной, попросите смыть, но непременно холодной водой.