– Но я… – Катерина испуганно всхлипнула, услышав звук открывающейся двери. Это в номер тихо скользнула горничная и с невозмутимым видом, словно в таких номерах постоянно обитали обнаженные красотки с кучей синяков на теле и мрачные субъекты в военном камуфляже, ввезла сервировочный столик со снедью.

– Спасибо. – Катерина смогла выпрямиться и принять гордую осанку. Но как только дверь за горничной закрылась, голод взял свое, и она бросилась насыщаться.

После утоления первого голода к женщине вернулась способность хоть как-то размышлять. Но особых мыслей не было. Нападать на спящего было бессмысленно. Даже сама мысль об убийстве претила Катерине. Просто пожав плечами, она приняла ванну и затем тщательно обработала свои многочисленные порезы и синяки. После этого ее взгляд случайно упал на бар, в котором Катерина обнаружила запечатанную бутылку хорошей водки. Прихватив ее, она перебралась в спальню, разобрала постель и, быть может, впервые за последний месяц уснула мертвецким сном, влив перед этим в себя порядочную дозу алкоголя.

Пробуждение было не из приятных. Страх, дикий страх от ужаса ситуации начисто перебил даже сильное алкогольное похмелье. Катерина вдруг поняла, что хочет жить. Любой ценой. Обреченная решимость погибнуть во славу павших братьев и сестер по клану улетучилась прочь, оставив лишь звериное желание существовать. Ощущать себя женщиной и наслаждаться этим миром. Как угодно и на любых условиях.

Как профессиональный психолог, она понимала, что с ней, но эмоции, так долго сдерживаемые все эти годы, прорвали незримую плотину в душе, и теперь Катерина была готова на любое унижение, лишь бы ей пообещали шанс жить.

Когда дверь в спальню распахнулась, Катерина была уже на грани истерики. Элиот, все такой же неприступный, с ледяной стремительностью оценив ситуацию, просто подошел к кровати и без всяких эмоций откинул покрывало. Катерина замерла. Взгляд мужчины, не ласкающий, а скорее хозяйский, осматривающий собственную вещь и решающий, нужна ли эта вещь сейчас или вообще, гипнотизировал Катерину до судорог.

Его рука бесцеремонно взяла Катерину за подбородок и потянула на себя. Девушка вздрогнула всем телом, решив, что сейчас ее будут банально насиловать. Но протеста не было. Она безучастно встала на четвереньки и старательно прогнулась. Если надо, то она будет очень послушной и умелой рабыней.

Рука мужчины бесцеремонно легла ей на затылок. Катерина прикрыла глаза, пытаясь не задрожать. Она, заледенев вся внутри, чувствовала, как скользит эта шершавая, в мозолях ладонь все ниже и ниже по спине. Затем, пройдясь по ее аккуратной попе, ладонь опустилась ниже к бедрам, и в тот самый миг, когда в голове у нее не осталось никаких спасительных мыслей, а колени предательски дрогнули, Элиот вдруг нагнулся к ее уху и тихо прошептал: «Ворон ворону глаз не выклюет».

Затем раздались мягкие шаги по ковру, и звук закрываемой двери возвестил, что она осталась одна. Тотчас, словно кукла, Катерина рухнула на кровать и завыла от собственного бессилия и унижения. В ней что-то сломалось. Вся грязь и мерзость, которую она творила эти годы, старательно спрятанная в глубинах сознания, сейчас всплывала наружу уродливыми воспоминаниями, вместе с болью и слезами.

Сколько прошло времени, прежде чем она успокоилась, Катерина не знала. Рискнув выглянуть из спальни, она увидела Элиота, который, облаченный уже в банный халат, сидел на диване, поджав ноги и беззаботно посмеиваясь, смотрел мультики, прихлебывая, судя по запаху, свежемолотый кофе. Его форма была неряшливо сложена пирамидкой на стуле, венчал которую джердж в кобуре.

Заметив девушку, он отставил недопитый кофе и выключил плазменный экран:

– Тебе лучше?

– Да, – ответила Катерина.

– Тогда иди сюда, – он приветливо похлопал по дивану рядом с собой. И Катерина, словно загипнотизированная, покорно опустилась рядом.

– Иногда люди думают, что смерть – самый лучший выход. Это неправда. Самоубийство – это слабость. А ты, Катерина, никогда не была слабой. Да и не будешь, – Элиот говорил эти простые и в принципе банальные вещи очень тихо и уверенно, отчего по коже у девушки пробегали волны умиротворения. Руки Катерины как бы невзначай оказались в руках этого необычного ворона, а она нечаянно склонила свою голову ему на колени.

Он продолжал что-то говорить, но смысл слов сейчас ускользал от Катерины. Она лишь ощущала теплоту его рук, и чувство удивительного спокойствия сейчас охватило ее целиком…

* * *

Здание главного штаба пятого космического флота напоминало Андрею разворошенный муравейник. Сложнейшие арочные конструкции по замыслу архитекторов должны были придать этой армированной пластиком и бетоном конструкции плавность и невесомость. Но получился, по мнению новоиспеченного лейтенанта, форменный авангард.

При входе в бюро пропусков неподвижными изваяниями застыли четверо космодесантников в боевой броне. Массивная деревянная дверь с начищенными до блеска латунными петлями с трудом поддалась напору молодого, полного сил офицера. Дверь отчаянно заскрипела, пропуская Андрея внутрь, где бдительные стражники с ног до головы просветили вошедшего многочисленными сканерами и детекторами. В штабе вновь был объявлен особый режим работы, сиречь – усиление.

Далеко не всем нравился жесткий режим полувоенного времени, установленный империей на формально независимой планете. И как водится среди тех, кто особо бурно протестовал против «твердой руки» империи, находились молодые ревнители сепаратных течений, которые считали своим долгом нанести хоть символический урон главному символу империи в этом секторе, для поднятия собственного престижа и придания значимости борьбы за свою независимость.

Раз, а то и два, в месяц молодые недоумки пытались предпринять акции устрашения, подкладывая, подбрасывая или пробуя пронести самодельные взрывные устройства на территорию штаба.

– Кабинет 4351. Шестой подъезд, корпус два. И учтите, пропуск действует пятнадцать минут с момента выдачи. – Сотрудница бюро пропусков, обрюзглая массивная баба с усталым потухшим взором, из вольнонаемных, даже не оторвала глаз от монитора, тут же бросив: – Следующий.

Андрей, сморщив лоб, разглядывал квиток разового пропуска и вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд могучего флаг-майора, с нашивками специалиста-подрывника первой степени.

– Лейтенант Саломатин? – Флаг-майор протянул руку для рукопожатия, и удивленный Андрей машинально пожал ее. – Обстоятельства немного изменились. Вам назначено ровно в 11.00. Прошу следовать за мной.

Ничего больше этот поджарый красавец, затянутый в свою ослепительную форму, как манекенщица в специально подогнанное для показа платье, не сказал. И лейтенанту осталось только послушно двинуться вслед своему спутнику, гадая, куда же они идут…

А шли они явно не хожеными тропами. Сначала это был пандус для стоянки служебных машин, затем длинный темный коридор, под завязку забитый трубами канализации и отопления. Лишь после этого коридор сменился комфортабельным переходом, уводящим все время под уклон. Там метров через триста их остановил седой и усатый охранник в боевой броне, сидевший на низенькой лавочке и читавший пластиковую книгу.