здесь уж лет десять не встречал, разве что рыбаки да охотники…Но это — днем. Ночью ни один нормальный человек за реку не сунется, слава у этих мест дурная.

— Ох, уллах-тагор’ин нарт! — суеверный Шагрук сделал охранный жест и полез за пазуху в отчаянной попытке нащупать подаренный хар-ману оберег — Почему дурная, дзарт-кхан? Из-за чего?

— Из-за нас, дурень! — хихикнул Лугхур и ткнул товарища локтем в бок.

Послышалась парочка неуверенных смешков, но вскоре бойцы сообразили, что к чему, и над стоянкой грянул хохот десяти здоровых глоток. Даже невозмутимый как камень командир позволил себе улыбнуться краем губ, и только бесстрастное пергаментное лицо картографа не изменило своего выражения.

Веселье изрядно разрядило обстановку, а то обстоятельство, что моргульский десятник не брезгует немудреным солдатским юмором, еще больше подняло его авторитет в глазах подчиненных. Хоть, казалось, больше-то уже и некуда: этот немногословный с проницательным взглядом иртха уже давно успел завоевать среди бойцов если и не восхищение, то безграничное доверие — как минимум. А с таким настроением — что в разведку, что в бой, что к Наркунгуру в пасть — не страшно. Впрочем, подобные героически-хвалебные мысли прятались достаточно далеко, на поверхности же лежали куда более приземленные желания: скинуть проклятый приросший к хребту вещмешок, сесть, дать отдых усталым ногам. Да и пожрать, кстати, не повредило бы.

Тем временем, Мулуг отвел командира в сторону. Они пошептались, после чего неспешно направились к берегу. Шара дернулась было следом — приказ есть приказ, но Дагхур отмахнулся от вооруженного сопровождения: сиди. Ивовые заросли раздвинулись, с тихим шелестом пропуская двоих иртха, и тотчас же вновь сомкнулись за их спинами, точно стенка почетного караула на главной площади Луугбурза. Зашуршал песок под сапогами картографа (шаги десятника были, как всегда, совершенно бесшумны) и все стихло. Сказать, чтоб их исчезновение кого-то сильно огорчило, означало бы солгать — во всяком случае, особой тоски в провожающих начальство взглядах не наблюдалось. Успокоенная словами Дагхура разведгруппа, проявив завидное рвение, занялась своими непосредственными обязанностями: сесть на травку и ждать.

— Ну как, набросал? — негромко спросил Дагхур, когда они с Мулугом шли вдоль косы. Серые сумерки, промежуточное звено меж яростным харума и благословенной, дарующей покой и отдых глазам нах вступили в свои права, превращая фигуры разведчиков в расплывчатые черные пятна. Впрочем, если бы даже кому-то на противоположном берегу Великой Реки и посчастливилось смотреть в их направлении, он не заметил бы не то что двоих иртха, но даже и самой песчаной косы: ночное зрение человеческого глаза — нелепая выдумка чересчур богатого воображения самих людей.

— В общих чертах, — тень ухмылки прорезала сухое выдубленное ветрами лицо увечного картографа. Привычно ловким движением перекинув тубус, он открыл его здоровой рукой и извлек на свет свернутые куски кожи. — На, сам посмотри. Островок, тот, про который ты говорил, как видишь есть… — похожий на высохший корешок палец постучал по пергаменту, — Но все равно посмотри: вдруг забыл чего…

Слегка щурясь, разведчик пробежал взглядом изображения, выдавленные острой палочкой на гладкой коже. Хорошо зная привычку сотоварища делать исчерпывающие подписи и пометки к схемам маршрутов, он уже не удивлялся отменному качеству работы, превращавшему даже простейший план местности в настоящую карту.

— М-м? — вопросительно протянул Дагхур, возвращая пергаменты исполнителю. Для него было очевидно, что та’ай-хирг-кхан сподобил его на небольшую прогулку вовсе не для того, чтоб наедине похвалиться своим мастерством. Значит, имел некие свои соображения, к которым следует прислушаться.

— Кхе… Дагхур… Это все, конечно, очень здорово, но… нам бы еще… — немолодой орк кивнул в сторону темной реки. И, поймав взгляд собеседника, тотчас же согласился: — Да знаю я, что опасно, знаю…с кем другим я бы и говорить не стал. Ну, а иначе как? Может, рискнем, а?

— Ну ты-то, Мулуг, предположим, нарисковался уже… — та’ай-хирг-кхан невольно отвел назад левое плечо. — Но вообще ты прав. Я не прочь.

— Всем? — уточнил картограф. Дагхур отрицательно покачал головой.

— А что? — непонимающе хмыкнул его собеседник, но тут же спохватился: — А… ну, да.

Коготь его указательного пальца уперся в карту.

— Ты об этом?

— Угу.

Повисло напряженное молчание. Наконец, Дагхур с видом принятого решения тряхнул головой:

— Ладно. Все равно кроме нас некому. Возвращаемся…

Момент возвращения командира десятка и его, как не переминул бы зло пошутить Хаграр, «правой руки» на стоянку заметил один лишь Багнур, остальные даже головы в их сторону не повернули. Охотничьи привычки давали о себе знать: при желании Багнур мог расслышать, как мышь крадется под снегом, а уж шаги более крупных живых существ различал запросто.

— Ну что, отдохнули? — спокойно, и даже доброжелательно поинтересовался Дагхур у развалившихся на траве ребят. — Шучу, — добавил он, заметив, что кое-кто попытался по привычке вскочить, — отдыхайте. А пока вопрос такой. Умеющие плавать среди вас есть?

Народ переглянулся, причем на редкость подозрительно и хмуро, и счел за благо промолчать.

— Что, ни одного? Неужели? — разведчик вприщур посмотрел на охотника, — Багнур, я о тебе был лучшего мнения…

Сообразив, что отвертеться не выйдет, Багнур смущенно крякнул и поскреб в затылке.

— Ну… маленько-то умею.

— Ага, как топор! — степенно прогудел Маграт.

— О, глянь-ка, камнегрыз наш заговорил… — хмыкнул охотник, неспешно оборачиваясь на голос мастера скважин. — А то я уж напугался: полтора нах-харума про таингур ни слова не слыхать: думаю, помер, что ли…

— Не дождешься… — невозмутимо парировал Маграт. — Жадина ты, Багнур, все-таки. Даром, что на суше от тебя зверью спасенья нет, так ты еще и в воду лезешь… Добро бы еще умел…

— Не бойся, Маграт. Как надо, так и умею… — проворчал Багнур. — Уж получше прочих…э-э-эм… — тут охотник, наконец, сообразил, что он только что сказал и обреченно покосился на десятника, с интересом внимающего их с Магратом «милой» беседе.

— Ну и отлично, — кивнул Дагхур. — Вот видишь, Мулуг, нашелся для тебя провожатый: с настоящим охотником через реку пойдешь. Значит, далее делаем так: часть отряда в составе та’ай-хирг-кхан, Багнур…

Охотник пожал плечами: вон, мол, оно как вышло. Вечный оппонент его ухмыльнулся было, собираясь прокомментировать новое назначение, но в этот момент на него указал когтистый, как у всех иртха, палец Дагхура:

— …И, пожалуй, еще ты, Маграт…

Лицо мастера скважин с такой поспешностью начало менять выражение с насмешливого на офигело-растерянное, что Багнур тихо хохотнул. В кулак. Учитывая близость начальства. Лицезревшая эту пантомиму Шара тоже улыбнулась было…

— Стрелок… — настиг ее скучающий голос. — Я очень рад, что тебе весело, но… ты идешь с ними.

После такого оборота истерическое веселье по непонятной причине сошло на нет, и разведчик, как ни в